- Ты открыто, и не скрываясь. А я через «заднее кирилицо». Когда они подъедут к тебе, потребуешь, чтобы, прежде всего, выпустили твою семью. Они должны выйти из машины, тогда мы и начнём наши танцы.

Рачек ещё добрую четверть часа объяснял Штубину, как именно ему нужно будет действовать, и что делать, если обстановка изменится. Затем Рачек спросил, имеется ли у него доступ к техническому отделу службы безопасности банка. Ещё готовясь вместе с Соломиным к нападению на дом по Циолковского, он обратил внимание на уровень оснащённости команды Соломина и материальную базу, которая находилась в его распоряжении. Настало время опять воспользоваться некоторыми из сокровищ Артёма Константиновича.

Прошло ещё полчаса, пока они не обзавелись всем, что, по мнению Рачека, могло им пригодиться в предстоящей операции. Всё это время Рачек и Штубин продолжали обсуждать детали, делая теперь основной упор на хронометраж событий, поскольку, как сказал Рачек, успех предприятия и их жизни зависели не столько от внезапности и решительности, сколько от выверенности и согласованности.

И лишь затем Рома Штубин снял трубку и набрал знакомый ему до ненависти номер.

Парк Победы не был самым крупным из городских парков. Строго говоря, это был попросту сквер, достаточно большой, чтобы быть возведённым в ранг паркового хозяйства. Две его стороны, северная и восточная, выходили к реке, а две остальные - примыкали к тихому и малолюдному району, прозванному горожанами Петрашовкой во времена столь далёкие, что никто уже и не помнил причин происхождения подобного наименования.

Встреча, как и предполагал Рачек, была назначена у южной стороны, более открытой, с просматривающимися подходами, что давало людям «Мидаса» возможность избежать вероятной засады. Более того, сюда полого спускался склон холма, на котором располагался не самый фешенебельный из городских ресторанов под гордым названием «Свитязь», где тусовалась не очень денежная, но очень разношерстная публика. Так вот, на изрядном удалении от ресторана северный склон этого холма делал уступ, образуя небольшую ровную площадку, которая идеально подходила в качестве наблюдательного пункта, поскольку с неё открывался замечательный вид на лежавшие внизу улицы вместе с подступившим вплотную к ним парковым массивом и площадью Победы.

Но, при этом, очень мало кто знал, что немного правее, по часовой стрелке, есть ещё одна площадка, к которой ведёт узкая, еле заметная, тропинка. Эта площадка была совсем крохотной, просто пятачок, на котором мог разместиться всего один человек, да и то, испытывая значительные неудобства. Но зато она была скрыта чахлым кустарником, маскирующим её существование, и, что более важно, оттуда просматривались как улицы внизу, так и находившиеся чуть дальше по склону плато.

На этом вот пятачке, сжимая в руках бинокль, сидел сейчас Рачек и рассматривал дислокацию противника. Он прибыл сюда за считанные минуты до появления людей из «Мидаса» и поспешил занять свою позицию, справедливо рассудив, что после их приезда возможности сделать это скрытно может и не представиться. И оказался совершенно прав. Едва обосновавшись на своём месте, Рачек услышал наверху приближающийся шум двигателя. Судя по звуку, машина была мощной, скорее всего одна из разновидностей джипа. Подъехавшие остановились, затем, через какое-то время, два человека с винтовками спустились вниз, на площадку, а машина, заворчав, двинулась в обратном направлении. Но не уехала совсем. Рачек продолжал слышать в отдалении шум работы мотора. Джип стерёг подходы, чтобы никто не застал наблюдателей врасплох.

О месте, на котором Рачек сейчас находился, он знал давно, ещё со своего милицейского прошлого. Когда-то, лет двадцать тому, молодой опер Вадим Рачек участвовал в засаде на Сеню Зубило, проходившего по пяти эпизодам вооружённого разбоя, и сидел со своими коллегами именно там, где сейчас притаились двое с винтовками. Они просидели чуть ли не полдня, но Зубило в нужном месте так и не появился. Как выяснилось через два месяца, после его задержания, их срисовал подельник Сени, беспрепятственно обошедший милицейские посты и наблюдавший за оперативниками с крохотного пятачка. Вадим и его старшие напарники тогда получили грандиозный клистир от начальства, и Рачек навеки усвоил правило проверять все подходы к месту операции, даже самые невероятные. И, заодно, сохранил в памяти объект, имеющий две, независимые друг от друга, точки наблюдения.

Рачек перевёл бинокль вниз, рассматривая улицу и видимый ему участок площади. В его поле зрения появилась «Ауди» цвета зелёный металлик, которая, вот уже минут десять, неспешно крейсировала по всему району. На этот раз «Ауди» проехала в дальний конец улицы и остановилась там, притаившись на неосвещённом участке. Ещё одна группа наблюдения.

Рачек положил бинокль возле себя и осторожно пододвинул лежащую рядом винтовку. Это была обычная «эсвэдэшка» – снайперская винтовка Драгунова, излишне громоздкая и длинная для тех условий, в которых ему приходилось работать, но, несмотря на высокую оснащённость службы Соломина, более современного и удобного снайперского оружия там не нашлось. Рачек прильнул к оптическому прицелу, ловя в перекрестье поочерёдно то одну, то другую фигуру, замершие чуть далее по склону. Яркий свет луны и подсветка прицела позволяли ясно различать их малейшие движения. Он бросил взгляд на часы. Пора. Зрители и участники шоу затаили дыхание. Действие первое. Занавес.

Рома Штубин появился в указанном месте. Он стоял на бледно-сером, залитом искусственным светом уличных фонарей, асфальте и, опустив руки вдоль тела, ждал, когда появятся те, кто назначил ему эту встречу. Он специально не держал руки в карманах и не прятал их за спину, чтобы было видно, что он не скрывает оружия.

Рачек приник к прицелу, внимательно следя за движениями тех двоих. По всему, сейчас каждый из наблюдателей должен сообщить, что объект появился, вокруг всё спокойно, никаких посторонних, ничего подозрительного.

И действительно, один из них, тот, что справа, поднёс к губам что-то очень похожее на переговорное устройство, произнёс несколько слов и опустил руку.

Слева, со стороны площади Победы, показалась машина, чёрный или тёмно-синий мини-вэн. Автомобиль подкатил к тому месту, где стоял Штубин, и остановился напротив него.

Пора. Рачек отрешился от всего и непроизвольно закусил губу, плавно ведя дулом винтовки. Когда тройник прицела лёг на голову человека, только что говорившего по рации, он сделал глубокий вдох и мягко нажал на спусковой крючок. Негромко щёлкнул выстрел, пламегаситель скрыл вспышку. Рачек перевёл прицел на другого человека, который ещё не успел понять, что произошло, и послал в него вторую пулю.

Затем он положил винтовку на землю, спрятав её под кустами, и, не тратя времени, чтобы посмотреть, что сейчас происходит там, куда подъехал мини-вэн, стал быстро спускаться вниз по склону.

Рома Штубин стоял возле скамейки в широкой полосе света, отбрасываемой уличным фонарём, и настороженно прислушивался к проезжающим вдалеке машинам. При каждом приближающемся звуке автомобильного двигателя ледяной ком прокатывался по его спине. Пытаясь успокоиться, Рома закрыл глаза, медленно сосчитал до трёх и снова раскрыл их. Никого. Он взглянул на часы. Ещё минута до назначенного времени, поэтому ничего не остаётся, кроме как стоять и ждать. И надеяться на то, чтобы те, кто забрал Любу и Антошку, клюнули на ту муху, которую им забрасывают. И молиться, чтобы всё получилось так, как сказал этот громила, бывший то ли мент, то ли охранник.