— Нет тут ничего такого.

— Посмотри еще раз, внимательнее. Может секретарша мэра, зам мэра. Ищи.

— Есть «секретутка мэр», такое сойдет?

— Гм… вот оно, значит, как… Ну ладно, звони, проверить не помешает.

— Может лучше сам позвонишь?

— Ну что ты, как можно, я ведь за рулем, это будет нарушением правил дорожного движения. Звони, ничего не бойся.

— А что сказать?

— Скажи, что Карат из группы Рэма подъезжает к Полису с запада на машине Бирона. Скажи, что Карату пытались помешать Бирон и его одноклеточные гориллы. Из-за этого он очень на них зол и никому не доверяет. Еще обязательно скажи, что Карат только что пожевал жевательную резинку.

— Что?!

— Так и скажи. А потом скажи, что он не стал ее выплевывать, а вытащил изо рта и вмял в резину несколько белых жемчужин. Получившийся комок прилепил к гранате, после чего выдернул из запала чеку и сейчас удерживает рычаг. Если разожмет ладонь, граната взорвется, и только Улей знает, что после этого случится с жемчугом. Тем самым драгоценным белым жемчугом из-за которого Карата чуть не грохнули раз сто, что стало причиной острого невроза и паранойи.

— Запомнила?

— Ага. Это все?

— Почти. Скажи напоследок, что у Карата приказ Рэма доставить этот жемчуг лично Карбиду. И Карат приказ выполнит, ему плевать, что Рэма больше нет — приказ не отменить.

— Но ты же не держишь ни жемчуг, ни гранату.

— Ну я же за рулем, — подмигнул Карат. — Ты будешь держать. Я научу, там ничего сложного. Теперь, если выберемся, то вместе. Если помрем, тоже вместе. Не на кого мне тебя сейчас оставить, да и влипли уже, дружно влипли. Такое Бирон не забудет, здорово ты его обломала.

— А когда отдадим жемчуг, уедем тоже вместе?

— Куда это ты собралась ехать?

— Да куда угодно, лишь бы не в этот твой Полис. До этого мне было лучше. Спокойнее, я не так боялась. Почему ты смеешься?

— Местным не говори, что на кластерах тебе спокойнее. Тем более на западных кластерах.

— Почему?

— В дурку упекут.

— Здесь есть дурдом?

— Для твоего случая построят.

* * *

На въезде Карата встречали как персону повышенной важности. В честь него собралось человек тридцать вооруженных до зубов бойцов под предводительством самого Финна. В машину не целились, но ощущалась повышенная напряженность, что неудивительно в сложившейся ситуации.

Финн, неспешно приблизившись, склонился к открытому окну, выразительно уставился на гранату зажатую в несерьезной ладошке нервничающей пассажирки, спокойно произнес:

— Привет Карат, как дела?

— Да вроде живой. А у тебя?

— Тоже не разлагаюсь. Тут Бирон о тебе спрашивал.

— Телепатически или голосом за десяток километров докричался?

— Зачем? Связь у нас самая разная налажена.

— Я его без рации и телефона оставил посреди чистого поля.

— Может купил замену в этом поле.

— Магазинов я там не видел.

— Ну так Бирон у нас мастер покупать и продавать всякое. Неграм крем от загара всучит, чукчам снег прошлогодний, а у зайцев в том поле рацию купил. Карат, ты должен оставить оружие здесь. Гранат это тоже касается. Тебе в центр ехать, ты знаешь правила.

— И ты знаешь, что я даже не подумаю их выполнять.

— Да, знаю. Но попробовать обязан.

— Ты попробовал меня заставить, но ничего не получилось. Не расстраивайся, в другой раз получится.

— Хорошо, езжай за мной.

— Я и сам дорогу найду.

— За мной, — с нажимом повторил Финн.

— Как скажешь.

Едва вояка отошел от машины, Диана сообщила:

— Твою гранату трудно держать. Руки потеют и становятся скользкими.

— Недолго осталось, скоро заберу.

— Нет, я удержу. Сколько надо держать буду. И я с тобой пойду. Ты же сам сказал, что мы теперь вместе. Ты случайно не знаешь, как мне свой дар включать? Тоже пробовать ушами шевелить?

— Если переживем этот день, поговоришь со знахарями насчет проблем с глазами и дара. Мне помогло, тебе тоже поможет.

— Этот день еще надо пережить.

— Вот и я о том же.

— Вокруг одни мужчины, будет хорошо, если я опять смогу заставить их остановиться.

— Не прошло и часа, как у тебя начиналась истерика при одной мысли о таком фокусе.

— Мне и сейчас не хочется о таком думать, но это может пригодиться.

— Попробуем обойтись без дара нимфы, тех, кто его использует, нигде не любят.

— Я и без него любви не видела.

— Не будем усугублять.

— Думаешь, этот Карбид хороший?

— Не знаю.

— А я думаю, что он сильно разозлится, если узнает, что ты потратил одну жемчужину на меня.

— Посмотрим.

— Ты так спокойно это говоришь?

— А толку от того, что буду жечь нервы себе и тебе? Если на нем и правда здесь все держится, он далеко не псих. А нормальный человек не станет отрывать башку тому, кто притащил его добро несмотря ни на что. То, что притащил не все, уже не так важно, все можно решить по-хорошему. А нормальные всегда стараются решать по-хорошему.

— Мне начинает казаться, что здесь все психи. И ты в том числе.

— В чем-то ты определенно права, адекватным здесь оставаться непросто. Вот мы и приехали.

— Быстро.

— Полис чуть больше деревни, здесь всегда быстро. Смотри как красиво вокруг: подстриженная зелень, беседочки, детские площадки. Я же говорил, что тебе здесь понравилось, а ты не верила.

— А мне и не понравилось. Ужасное место.

— Да тут придраться не к чему, не наговаривай.

— Ужасное. Очень ужасное. Здесь все не так, ты разве сам не видишь?

— Ну, если честно, я тоже не в восторге от здешнего вечного праздника.

— Вот и я так же. Все какое-то ненастоящее.

В этот дом Карат уже однажды заходил, чтобы подать прошение ради спасения Шуста. Тогда его не пустили дальше приемной, где расфуфыренная девица таращилась на него с видом микробиолога только что открывшего особо уродливую бациллу по причине омерзительной жизнедеятельности которой дерьмо воняет именно дерьмом, а не благоухает розами. И обращалась с посетителем соответственно.

Ей дай чуть больше власти, она бы ноги об Карата вытерла.

Вряд ли ему сейчас придется повторить общение с этой неприятной особой — случай выходит за рамки компетенции подобных дур. Вон сколько бойцов нагнали, в две шеренги вдоль фасада выстроились, как на парад собрались. Финн, пройдя мимо них и что-то негромко сказав, подошел к машине, склонился, произнес: