Завзятый книголюб Анатолий Александрович очень любил эту комнату: отрешенно бродил между столами, листал еще пахнущие типографской краской страницы. Часто издатели присылали по нескольку экземпляров одной и той же новинки — кое-что доставалось Собчаку. Однажды я подарил ему многотомное собрание сочинений Уинстона Черчилля, за которые тот получил Нобелевскую премию. От удовольствия мэр размяк, ударился в воспоминания.

Прежде я не лез к нему с вопросами о людях его команды. Но тут, памятуя о просьбах питерских депутатов, спросил:

— А что из себя представляет Путин? Что он за человек?

— Человек как человек, — пожал плечами Собчак, — неплохой исполнитель…

И, подумав, добавил:

— Правда, перспективы не видит. А почему вы о нем спросили?

— Много претензий к нему. Он же из КГБ.

— Ну и что? — удивился Собчак.

Я сказал, что мы оба с Анатолием Александровичем учились в университетах и видели, кого из студентов окучивали гэбисты. Вербовали в осведомители тех, кто переполнен амбициями, но ощущал свою несостоятельность на профессиональном поприще. Успех им на этом поприще не светил — в силу интеллектуальной ограниченности. А вознестись над людьми хотелось любыми способами.

Таким поручали стучать на товарищей, потом давали задания еще грязнее. И когда видели, что у человека отсутствуют моральные тормоза, что он легко переступал через последнюю нравственную черту, его зачисляли в ряды КГБ. Причем не заниматься серьезной аналитической работой или быть нелегалом. Для этого кадры черпали из других колодцев — с водой почище. Их примечали еще в суворовских и нахимовских училищах, затем готовили специально. А этому человеку давали работу попроще: пасти инакомыслящих или прикомандировывали к советским коллективам за рубежом подглядывать за политической линией. Сексоты из студенческой среды нигде надежными не считались.

— Вы обобщаете, но мы же говорим о конкретном человеке. Путин мне кажется надежным, — не соглашался со мной Собчак. — Я полжизни проторчал на кафедрах университетов и плохо знаю людей в городе. Мне нужен человек, который процеживал бы кадровый поток. У Путина большой объем информации.

В конце концов, не мне же работать с гэбистом: нужен он Собчаку — его дело. Хозяин — барин.

Не знаю, один Путин отцеживал кадры для питерской власти или вместе с приятелями из КГБ. Но команда подобралась довольно пестрая: профессорские отпрыски, соискатели кандидатских дипломов, завсегдатаи дискуссионных клубов. Почти никто из них не нюхал пороха конкретного дела. Вышла тесная компания дилетантов.

Это те, кто, так сказать, с позволения Бнай Брита правит Россией сегодня: сам Владимир Путин, следом шли Анатолий Чубайс, Дмитрий Медведев Алексей Кудрин, Виктор Зубков, Игорь Сечин, Алексей Миллер, Владимир Чуров и проч. и проч. Всех их, по наблюдениям питерских интеллигентов, объединяло одно качество, схожее с качеством Анатолия Александровича — эгоцентризм.

На вечерних тусовках в советское время, с бокалами шампанского в руках и бутербродами с осетриной или красной икрой, они соревновались в остротах по поводу никчемности тогдашнего руководства города и полагали: все, что у них на столах, в холодильниках; все, что на прилавках магазинов и на складах Ленинграда, появлялось само собой, поступало по распоряжению откуда-то свыше. И не догадывались, что манна с неба не валится и насколько трудна работа чиновников мегаполиса: ездить по регионам, заключать договора на поставку зерна, мяса, молока, фруктов, овощей и всего остального.

А уже в 91-м году, когда затрещали прежние хозяйственные связи, команда Собчака обязана была мотаться так, чтобы пар валил из ноздрей. Казахстан, например, предлагал Ленинграду хлеб и мясо за продукцию Кировского завода, Узбекистан с Киргизией — фрукты и овощи, было что взять у хозяйств прилегающих областей. Но снимать галстуки-бабочки и заниматься такой мелочевкой новая власть Ленинграда не собиралась. Она вела сверхзатратную кампанию по срочному переименованию города (как будто нельзя было повременить), грызлась между собой за собственность и финансы. При этом надеялась: никуда не денется федеральный центр, обеспечит всем необходимым. Это новое поколение управителей с такой внутренней установкой карабкалось к должностям: «Взять власть значит все в свой карман класть».

И уже в январе 92-го над Петербургом, как отмечалось, нависла угроза голода. Горе-хозяевам потребовалось совсем немного времени, чтобы довести мегаполис до коллапса.

Я хорошо помню ту нелепейшую ситуацию. Собчак не вылезал из приемной Ельцина, и президент дал разрешение разблокировать для города на Неве стратегические запасы продовольствия на военных и других складах.

Когда Путин говорит теперь, что в 90-е годы Россия стояла на пороге развала, он подразумевает, возможно, и тот демарш самостийности, который устроила питерская команда во главе с Анатолием Александровичем. Команда профукала возможности обеспечить продовольствием город, и вдруг Собчак лично обратился к президенту США Бушу-старшему и канцлеру ФРГ Гельмуту Колю с просьбой спасти Санкт-Петербург от голода. Словно мегаполис уже вышел из состава России, которая не в состоянии контролировать положение дел в своих регионах.

Понятно, что Бушу с Колем составило немалое удовольствие утереть сопли Кремлю и откликнуться на 505 великих управленцев с Невы. Чем черт не шутит, вдруг эти отвязные парни станут последователями Джохара Дудаева, а их регион — последняя незапертая калитка России к Балтийскому морю. Десятки тысяч тонн продовольствия пошли в город со складов американских войск, расположенных в Западной Германии.

(Россия не Санкт-Петербург — простора побольше, и Бог кое-что дал из ресурсов. Надо много усилий, чтобы пустить по миру такую махину. Но видно, как питерская команда старается и здесь. Сколько лет потребуется необольшевикам с Невы, чтобы взять очередную крепость?!)

12

Тогда членам российского правительства приходилось часто бывать в Ленинградской области. В очередной свой приезд в северо-западный регион я стал интересоваться, как обустроились офицеры соединений военно-морского флота, передислоцированных сюда из Прибалтики. База подводных лодок из Клайпеды эвакуировалась в Кронштадт. Город оказался не готов к такому наплыву моряков — семьи офицеров ютились в подводных лодках.

К Ломоносову и другим базам Ленинградской области приходили из Латвии отряды боевых кораблей, в частности крейсеры, нагруженные домашним скарбом. Латышское правительство выпихивало наших моряков из страны, ссылаясь на договоренность с Горбачевым, и призывало своих горожан не покупать у российских офицеров дома: оккупанты уберутся — жилье достанется латышам бесплатно. Поэтому обобранные моряки загрузили что возможно на корабли и теперь прозябали со своими семьями на стальных посудинах. Здесь они тоже оказались никому не нужны — холодные и самые голодные в голодном крае.

Бесчестно обвинять в издевательствах над военными только местные власти: толпы бездомных офицеров свалились на них как снег на голову. Хотя чиновники могли сделать многое для людей, но тоже не шевелились. Основная вина лежала на нас, российском правительстве.