— Хозяина нет, вот квартира и бесится. Слушай, я биточков наделала, а дети есть отказались. Они там, на кухне, горячие.

Макс тут же принял неприступный вид, но непроизвольно сглотнул. Биточки он очень любил, да и кормился, судя по впалым щекам, нерегулярно. Оля тут же прислушалась и шепнула:

— Кажется, Верочка, — и проскользнула в детскую.

Там она выжидала полчаса, пока не хлопнула входная дверь. В центре кухонного стола на подставке для горячего стояла сковорода. Ни одного биточка на ней не осталось.

— Йес! — по-молодежному сказала Ольга и полезла в шкафчик, где была заначена бутылка коньяку.

А потом заболела Верочка. Собственно, ничего ужасного и удивительного в этом не было, за месяц до разрыва супругов ребенок начал ходить в детский сад, так что она еще очень долго продержалась.

Вера ныла, капризничала, а главное, поминутно требовала папу. Оля потерпела пару дней, а потом не выдержала, позвонила.

— Максим, привет, тут Верочка приболела.

— Что? Я сейчас буду!

И бросил трубку.

Оля постояла еще минуту, держа трубку в руке, а потом, элегантно пожав плечиком, удалилась на кухню — готовить ужин. Было видно, что в своей победе она нисколько не сомневается.

Максим просидел дома до позднего вечера. Играл с Верой, читал с Лизой. Без закидонов поел домашний ужин. Хорошо поел, даже добавки попросил. А часов в одиннадцать ночи Оля просто зашла в детскую и сказала:

— Я тебе постелила там, на диване. Спи, если хочешь.

А сама ушла в спальню, прятать довольную улыбку.

Максим, естественно, остался. И на следующий день остался, и потом еще раз остался.

Потом вспомнил о том, что у него есть своя квартира, и съехал туда. Через три дня не выдержал, приехал ужинать. Оля встретила его яблочным пирогом, кастрюлей голубцов и жареной картошкой. Дети повисли на нем, каждая на своей руке, и отпускать не собирались.

Собственно, Оле осталось всего ничего — опять заманить своего мужа в постель.

Муж практически не сопротивлялся. Оказалось, что достаточно в один прекрасный вечер просто выйти из душа в майке на голое тело и нечаянно столкнуться с ним в коридоре.

— Ах, а я думала, что ты ушел…

И резко вперед, чтобы и не вспомнил потом, кто проявил инициативу.

Следующий месяц у них были странные отношения, эдакие друзья-любовники. Максим редкие дни не приходил к ним ночевать, Оля потихоньку оставила дома все его носильные вещи, стирала и укладывала в шкаф, на свои места. Перекочевали домой и бритва с зубной щеткой.

Нужно было как-то поставить точку во всей этой истории, а Оля все не могла придумать достойный финал. Помогли, как всегда, дети. Однажды вечером, за ужином, Лиза просто спросила:

— Пап, а ты теперь опять с нами будешь жить, да?

Максим стушевался, долго парализовал тарелку взглядом, а потом поднял глаза на Олю. Та просто кивнула, и только тогда Максим ответил:

— Да.

Олю это полностью устроило.

Август 1998 года

Макс угрюмо брел за женой, отягощенный двумя пакетами и очень энергичной девочкой Лизочкой. Те благословенные времена, когда она философски изучала мир сквозь выпученные глаза, миновали. Теперь Лиза являла собой неуправляемый реактивный снаряд, который метался от одной торговки к другой. В принципе, это было даже выгодно: рыночные тетеньки таяли при виде белокурой девушки и одаривали ее фруктами. Но Максиму это все равно не нравилось, потому что приходилось непрерывно изображать станцию слежения за реактивными объектами.

А еще приходилось на ходу объяснять жене очевидные вещи.

— Оля, давай я тебе еще раз все объясню. Послушай меня, сейчас в стране такая ситуация, что держать деньги в банке — это безумие. Завтра банк рухнет…

Оля придирчиво повертела в руках арбуз, осталась недовольна и положила его на место.

— Как это банк может рухнуть? Это государственный банк.

— Оль, сейчас уже все равно какой, экономика не резиновая…

Ольга перешла к прилавку с зеленью.

— Петрушка свежая?

— Как же она может быть свежая, — честно изумился торговец, — середина августа! Из запасов, сохранилась-то как, смотрите!

Мужик сунул пучок под нос Максиму, но тот даже не заметил его.

— Оля…

— Максим, мы закрыли этот вопрос три года назад, давай к нему не возвращаться. Деньги будут лежать в банке. Дайте два пучка петрушки и один укропа. Это деньги детям. Девчонки вырастут, мы купим еще одну квартиру. И базилик, пожалуйста.

Максим начал кипятиться.

— Оля, послушай меня. Если ты будешь упираться, эти деньги просто никому не достанутся. От них останется пшик.

— Нет, базилик брать не будем. Он совсем вялый. Хорошо, муж, и что ты предлагаешь?

— Да куча возможностей! Ладно, в дело я их вкладывать не буду, но забери их из банка. Давай валюту купим, давай квартиру купим, давай за границей счет откроем…

Ольга отсчитала деньги и напряглась.

— Слушай ты, граф Монте-Кристо! Где ребенок?

Макс с ужасом осознал, что уже минут пять не видел Лизоньку. Он завертел головой, как потревоженный филин, и с облегчением обнаружил дочку неподалеку. Она что-то втирала высокому дяде восточной наружности. Пришлось отвлекаться и идти спасать ребенка. Или дядю, это как посмотреть.

Когда Максим вернулся с Лизой на поводу, то попытался возобновить уговоры. Но Ольга была неприступна.

— Никаких заграничных банков. Чем это заграничный банк лучше нашего? И что, каждый раз, когда понадобятся деньги, визу открывать?

— Олечка, ты новости смотришь иногда? Газеты читаешь? Лиза, стой спокойно!

— Мне некогда этой ерундой заниматься! Персики крымские?

Чернявая женщина, неаккуратно перекрашенная в рыжую, с готовностью подтвердила:

— Крымские! Только вчера с дерева сняли, самолетом везли!

Максу слова женщины показались неубедительными. Похоже, она с той же готовностью подтвердила бы, что персики вчера росли в Марокко, ЮАР или Антарктиде. Но он решил не отвлекаться.

— Оля, не хочешь за границу, не надо. Давай купим еще одну квартиру!

Жена даже оторвалась от придирчивого выбора фруктов.

— Ага, конечно! И будем сейчас платить лишнюю квартплату!

— Давай сдавать эту квартиру.

— Каким-нибудь азерам? Чтоб они ее загадили?

Тетка за прилавком немедленно надулась, но промолчала.

— Оля, это детали. Все это можно решить. Давай только с главным определимся. Если ты заберешь деньги, мы еще успеем…