Что-то в нем непоправимо дрогнул и со скрипом перевернулось. Еще после яростно штурма Перекопских высот, вынужденно «положив» там тысячи бойцов и десятки командиров, он с яростью выговорил командарму Уборевичу за преждевременность наступления и плохую подготовку операции. Не скрыл он своего недовольства и тем, что Уборевич отдал приказ о наступлении, не дождавшись полного позиционного сосредоточения 51-й дивизии, которой сам и командовал. Ничем не оправданная поспешность начала боевых действий Уборевичем не только не позволила достичь решающего превосходства над противником, но и привела к лишним жертвам. Больше всего потерь при этом понесла именно дивизия Блюхера.

Он писал ту докладную записку, смаргивая невольные слезы после того, как обошел поле битвы после ее окончания. Тому была причина: около двух часов он шагал буквально по трупам вчерашних товарищей, своих бойцов. Крестьянская осторожность удержала его от высказывания своего искреннего мнению командарму 1-го ранга Фрунзе по поводу категорического приказа пройти Перекоп любой ценой. У Фрунзе, он знал, выбора не было, а был приказ высших военных и партийных инстанций.

Ни после Перекопа, ни позже он не высказывал на людях критики в адрес командования – однако в узком кругу, белея глазами, Блюхер часто отпускал по поводу «иных стратегов» крепкие словечки. Играл желваками по поводу отобранной у него командармом Фрунзе победы: заслуженной награды он тогда не получил[114]. Да и не желал получать, чувствуя свою вину перед мертвыми товарищами, словно слыша слезы и горестные вопли жен, детей и матерей погибших.

* * *

…А в Чите нового командующего никто не встречал. Высадившись на дебаркадер станции с женой и всей командой привезенных штабистов, Блюхер ждал встречающих сколько позволяли приличия. Потом, скрипнув зубами, он посадил жену и свояченицу на извозчика, а сам повел своих штабистов по городу, который и сам видел в первый раз.

Чита поразила его. Но улицам носились конные, по большей части пьяные вооруженные всадники. Хмурыми толпами – отнюдь не строем, как полагалось – шли группы людей с красными повязками на рукавах. Искоса поглядывая на эту разношерстную публику, Блюхер шел впереди своей команды, чуть прихрамывая, в солдатской гимнастерке, «перечеркнутой» старенькой портупеей. По-военному шла и его команда – в гимнастерках и шароварах военного образца, не обращая внимания на то и дело раздающийся свист и даже улюлюканье вчерашних партизан. Те были одеты кто как мог – в безрукавках, расстегнутых армяках, невообразимой рванине, в американских ботинках и даже в валенках. Кто щеголял в лохматых разнокалиберных папахах, кто в фуражках без кокард; попадались и вовсе простоволосые.

Несколько конников, еле державшиеся в седлах, преградили небольшому шествию дорогу:

– А хто ето у нас по улицам так красиво шагает? – хохотнул главарь, оглядываясь на дружков и приглашая их повеселиться вместе с ним столь диковинному зрелищу – шагающей в ногу команде военных.

– Командующий 51-й армией Блюхер, – отодвинув слюнявую морду коня, командарм ожег ветрогона спокойным взглядом белесых глаз. Уловив в них еле сдерживаемое бешенство, партизан попятился, на дистанции несколько осмелел, шутовски снял папаху и раскланялся:

– Тады – наше вам с кисточкой, гражданин командарм!

И это моя армия?!.

Еще один, на сей раз штатский, подлетел на фыркающем и отчаянно дымящем автомобиле:

– Здравствуйте! Вы не товарищем Блюхером будете, гражданин?

– Здравствуйте, – усмехнулся тот, продолжая шагать тем же упругим шагом. – С кем имею честь?

– Матвеев, Николай Михайлович. Военный министр республики – то есть теперь, как я понимаю, бывший…

– Правильно понимаете, Матвеев, – отрубил Блюхер.

– Погодите, товарищ Блюхер! – взмолился Матвеев. – Вы можете остановить свою… команду? Что же за разговор на ходу такой?! Вы не предупредили о своем прибытии, а я был на заседании Совмина и мне поздно доложили. Прошу в машину, товарищ Блюхер!

– Я не к теще на блины ехал, чтобы о приезде предупреждать! – прервал Блюхер. – Насколько я понимаю, это обязанность помощника коменданта вокзала по военным сообщениям. А во-вторых, вы же все равно были заняты на заседании своем. А в-третьих, в машину я не сяду, потому как весь мой штаб в нее не поместится. А бросать их в незнакомом городе я не желаю!

Не найдя что сказать, Матвеев беспомощно обернулся, продолжая едва не вприпрыжку шагать за строптивым приезжим. Наконец, видя, что тот и не думает останавливаться, на ходу заметил:

– К дому правительству налево бы нужно, товарищ Блюхер… Совет министров и ваш кабинет там…

– А я по кабинетам не привык, товарищ Матвеев. Я в штаб армии направляюсь. Правильно движемся? А то извозчик что-то замялся, когда я дорогу спрашивал.

– В штаб? – поразился Матвеев. – Но там к вашему приезду ничего не готово! Мы не ожидали вас так скоро, товарищ Блюхер!

– Вот и хорошо, что не ожидали, – снова усмехнулся тот. – Стало быть, не будет и всяческой показухи!

– Ну да, ну да, конечно, – запутался Матвеев. – Но должен вас предупредить, товарищ Блюхер, что помещение штаба несколько не того… Видите ли, Дальневосточная республика – особое образование. Совмин не может, как в России, просто взять и реквизировать у населения нужные нам для работы помещения. Их приходится выкупать, за золото. А финансовых брешей у нас пока больше, чем имеющихся возможностей. Так что не обессудьте, товарищ Блюхер! Во-он штаб, на углу…

Блюхер мельком бросил взгляд на длинное покосившееся здание, напоминающее то ли конюшню, то ли купеческий лабаз.

– Ну, что ж, – неопределенно отозвался он. – Крыша хоть не течет?

– Крыша? По-моему, о протечках не было сигналов, – отозвался Матвеев. – Я не слыхал, во всяком случае…

– Команда, стой! – скомандовал Блюхер. – Небольшой отдых и перекур! Р-разойдись!

– Вас хотел бы видеть наш глава правительства, товарищ Краснощеков, – нашел случай вспомнить Матвеев. – Наш президент. Вы… намерены поддерживать, так сказать, контакты?

– Куда ж командарм без контактов? – отозвался Блюхер. – Обязательно посещу вашего президента! Только несколько попозже, с вашего позволения, товарищ Матвеев. Чтобы сформировалась тема для беседы…

Он повернулся к своим штабистам:

– Ну, что, товарищи, вот наш штаб! Часового я что-то не вижу у входа, поэтому мандаты можно, полагаю, не доставать. Пошли! Кстати, товарищ Матвеев, по дороге с вокзала я неоднократно видел не то банды, не то группы вооруженного ополчения. Кто это?