мои колени всё же меня окончательно предали.

Ещё бы!

Не просто избавился. Меня к себе лицом развернул. До того неожиданно, что пришлось вцепиться обеими руками в мощные твёрдые мужские плечи, дабы не упасть.

— Айден, мы же не будем… — попробовала возразить.

Тщетно.

— Будем, родная. Обязательно будем… — пообещал, даря мне новый ласковый поцелуй.

Туда, куда вот вообще ни разу не следовало!

Выбивая из моего горла неожиданно громкий стон. Отнимая напрочь все мои возможные возражения. Забирая разум. И сердце. И душу. Всё присваивая. Всю. Меня. До последней капли моего существования. А если оно и оставалось, то больше не принадлежало мне. Только ему, одному-единственному, самому умопомрачительному мужчине из всех, кого я когда-либо встречала в своей жизни.

Когда и куда делся мой второй чулок?

Не запомнила.

Очередной треск ткани, лишивший последней детали моего скудного одеяния, и тот остался где-то вне моей ново расцветающей реальности, когда мы оба оказались в воде. Она действительно горячая. Или это мы сами настолько обжигающие? Каждый поцелуй. Каждый откровенный жест и действие, вынуждающие тянуться навстречу и утопать в даримой ласке. До разлетающихся искр вокруг.

Мира не стало.

Меня не стало.

Ничего не осталось, кроме безудержного желания, что пылало в тёмных глазах того, кто щедро делился со мной своими страстными прикосновениями. Поцелуи давно перестали быть нежными, наполнились жадностью, стали глубокими и одержимо голодными. На моих губах, шее, ключицах, груди… он не оставил ни сантиметра на моём теле, куда бы ни дотянулся, продолжая утягивать нас обоих в сладкий круговорот истинного единения.

Кажется, я снова увидела фейерверки перед моими глазами, хотя едва ли надолго открыла их.

И не раз…

И даже не трижды.

Говорят, в первые моменты бывает больно. Но больно не было. Нестерпимо жарко — безусловно. На грани безумия. Ввергая в калейдоскоп таких эмоций и ощущений, которые никогда не доводилось испытывать. А когда всё временно закончилось и у меня не осталось совершенно никаких сил, Айден тихо, но твёрдо сказал:

— Ты моя. И я тебя никому не отдам. Даже самой себе. И не надейся, родная. Обещанное желание — священно. Но нигде не указано, в какой срок я обязан выполнить его. Ты получишь свою свободу только после того, когда меня не станет. Ни одним треклятым мгновением раньше. Если хочешь развод, тебе придётся убить меня. И никак иначе.

Глава 19.1

Ох, если бы он только знал, насколько пророческими могут стать эти его жестокие слова…

Так больно стало в одно мгновение!

Весь воздух из лёгких вышибло. И сколько бы я ни старалась втянуть в себя новую порцию кислорода, никак не получалось. По щекам потекли слёзы. Но, как ни странно, ответила я вполне спокойно:

— Вообще-то в таких случаях положено говорить «я люблю тебя», — обняла его лицо обеими ладонями, потянувшись к его губам, — а не вот это вот всё…

Последнее прозвучало едва ли различимым полушёпотом. Но я не стала зацикливаться на том, услышал ли меня мой дракон. Всё переполняющее меня отчаяние я вложила в свой поцелуй с солёным привкусом влаги, скатившейся до наших губ.

— Я люблю тебя, родная, — послушно исправился супруг, едва представилась такая возможность.

И теперь не только я, он тоже держал моё лицо в своих ладонях, внимательно вглядываясь в мои глаза, нежно поглаживая в районе висков большими пальцами. А мне так нестерпимо захотелось сказать ему вслух то же самое. Но я не сумела. Всё застряло в горле, как и воздух.

— Прости, не собирался тебя расстраивать своей грубостью, просто не всегда удаётся сдержаться, — тяжело вздохнул Айден, решив что причина смены моего настроения заключается в сказанном им.

Его левая ладонь скользнула вдоль моей шеи, зарылась в моих мокрых волосах возле затылка, а он притянул меня к себе ещё ближе, нежно обнимая, позволяя слышать, как мощно и мерно бьётся сильное мужское сердце.

— Хотя это не отменяет того, что каждое моё слово правдиво. Я никому тебя не отдам, — добавил тихо. — Слышишь? Никому. Это невозможно. Ты моя.

Кивнула и всхлипнула, наряду с тем, как болезненное чувство в районе солнечного сплетения сдавливало всё сильнее и сильнее. И на этот раз я не стала его скрывать.

— Не из-за тебя, нет, — сообщила громко. — В том, что… убийца грехов так же сказал. Как и ты. Если я хочу использовать его, чтобы снять проклятие с вашей крови, мне придётся… пожертвовать тобой. Всадить нож в самое сердце. Вот что я должна отдать ему взамен. Тебя.

Ответом стал шумный выдох. И ощущение того, какими каменными стали чувствоваться обнимающие меня руки дракона. Воцарилась тишина. А в этой самой тишине больше ничего не осталось, кроме частых гулких ударов моего собственного сердца, что билось гораздо чаще, чем в груди, к которой я продолжала прижиматься щекой изо всех сил. Хорошо, что тишина длилась недолго.

— Теперь понятно, почему ты его до сих пор не сняла, — задумчиво проговорил венценосный. — Вовсе не потому, что я запретил тебе использовать его перед тем, как ты меня вырубила, — хмыкнул неожиданно добродушно.

Хотя всё равно прозвучало, как обвинение, и как минимум в моём непопослушании его воле.

— Не настолько я и своенравная, — возмутилась, задирая голову, глядя на него.

В тёмных глазах плясали смешинки. И они, кстати, выглядели ещё обиднее, чем его реакция на моё откровение.

— В самом деле? — не поверил мне дракон.

Если уж на то пошло, не так уж он всецело и не прав.

Но это же не повод сознаваться!

Разве что частично…