— У нас здесь несколько войсковых частей. Одна — авиационная. Истребитель тебе в качестве такси не гарантирую, хотя это возможно, но транспортник по графику — запросто. Сердцем чую: сейчас самое время упрятать тебя где-то подальше.

— Я пока не дал никакого согласия…

— Но это же не мешает мне помочь тебе?

В Москве, на военном аэродроме, Серегина встретили люди Его Преподобия, перевезя в частный дом в окрестностях столицы. Теперь он был окружен заботливыми помощниками, однако проку от них в предстоящей операции не было никакого. В партнеры ему были необходимы сторонние профессионалы, кто, в случае провала уже задуманной акции, не мог бы бросить тень своей причастности к общине и к ее связям. Кроме того, если и существовали в богатой талантами России специалисты надлежащей квалификации, искать бы их пришлось только в самых секретных недрах столь же секретных служб. Да и найдись таковые, все равно Серегин бы усомнился в их безупречности, ибо самый изощренный российский воин в душе полагается на бесшабашность и везение, а ему требовались солдаты безукоризненного и бестрепетного расчета, боевые роботы, исключающие промах в своем деле. Ему были необходимы люди Запада, тонко ценящие качество любой работы. А Восток всегда побеждал количеством, но не качеством.

Еще там, на земле Юга России он понял, что придется лететь в Америку. К Джону и к Биллу. Он опасался вступать с ними в связь по телефону или же по Интернету: люди из ЦРУ могли контролировать его прошлые контакты в режиме «сна», современная техника это легко позволяла.

С другой стороны, вступление на землю Америки с паспортом на чужое имя также предполагало известный риск, но уж куда как меньший, нежели нарушение правил игры с российской внешней разведкой, исключавшей для него какие-либо зарубежные вояжи.

А потому вначале, по российскому внутреннему паспорту Серегин прибыл в давно недружественную Украину, и уже там приобрел билет до Чикаго, где ныне проживал Джон.

Преодоление иммиграционного барьера в американском аэропорту прошло без заминки, и вскоре такси докатило его до отеля в центре города.

Бросив вещи в номере, он вышел на улицу. Вдохнул полной грудью воздух страны, которую, казалось, покинул навсегда. И тут каждой клеткой своего существа ощутил свое выстраданное родство с этой землей и небом далекого континента, где столько пережил, узнал и увидел. Сейчас он был подобен струне, отзывающейся на неразличимый камертон всех устоявшихся в здешнем пространстве внутренних энергий. Подспудно они давили на чужаков, отчего те впадали в необъяснимую тоску или же устремлялись обратно, не понимая, что диагноз «ностальгия» слишком прост и условен. Они покидали страну, желая попросту оказаться возле привычного камертона Отечества. Ведь человек — резонансная система и порой только через усилие способен приладиться к новому месту, где иной раз вольготно телу, но отчего-то тяжко душе.

Но сейчас, стоя на белой бетонной плите тротуара, глядя на темные, в пасмурной мороси стекла окружавших его небоскребов, на катившие мимо такси и лимузины, на черные, желтые и белые лица, скользившие поодаль, на деревья, завешенные гирляндами пока притушенных ламп, на кибитки уличных продавцов сосисок, заполнявших воздух горчично-уксусным запашком своих приправ, он снова и снова испытывал будоражащее и радостное чувство возвращения к себе самому… Он был словно зачарован картиной, стоящей в глазах: перед ним сияла Америка. И в каком бы обличье она не являлась, суть ее повсюду была одинакова. И он любил эту чертову стерву-Америку, как подлую, капризную, но желанную девку… И — что с этим делать?!.

Или всю жизнь суждено ему разрываться между Россией-матушкой и этим завлекательным, исполненным несокрушимой имперской мощи прекрасным чудовищем?

Он купил себе дешевый мобильный телефон, тут же набрав номер Джона.

Услышав голос приятеля, произнес:

— Вы должны меня помнить… Вы заказывали нам каталог мужской зимней одежды. Курьер может приехать к вам немедленно.

Возникла пауза. Старый прохиндей на ином конце связи, конечно же, узнал его, теперь лихорадочно соображая, чтобы ответить.

— Да, — наконец, произнес недовольным и важным голосом. — Вы можете подъехать. Кинотеатр «Вест-плаза». Я — владелец, буду до вечера…

Серегин, нажав кнопку отбоя, не удержался от саркастической ухмылки: владелец кинотеатра? Наверняка очередная заковыристая афера неуемного проходимца… И — протянул руку в сторону дороги, останавливая тут же ринувшееся к нему из глубины потока машин, как акула к ставридке, такси с рекламным щитом на крыше.

Кинотеатр находился в месте весьма странноватом: рядом кипела стройка, близлежащие улицы, перекопанные то там, то сям, перекрывали пластиковые цветные сетки, воняли синими солярными выхлопами экскаваторы, копавшие грунт, глухо перекликались, словно автоматные очереди из окопов, отбойные молотки.

Кинотеатр был закрыт и занавешен, как вдова в трауре, но тощий охранник с кислой мордой, сидевший за дверью служебного входа, провел его в крошечный кабинет Джона.

Обнялись — искренне и радостно.

— Я оставлял свои координаты на твоей секретной почте, — сказал Джон. — И не зря, как вижу. Хотя после того, что ты натворил, не думал встретиться уже никогда. Меня год таскали в ФБР, допрашивали по семь часов без перерыва. Из армии пришлось уволиться. Собственно, к лучшему. Через год на базе грянула ревизия, и это счастье, что я вовремя унес оттуда свою задницу… Ну, какими судьбами?

Когда Серегин закончил свой рассказ, приятель, вздохнув сочувственно, молвил:

— Что ж, назвался гусем, придется спасать Рим. Что касается меня, я помог бы тебе и бесплатно, ты знаешь… Но, подозреваю, кто-то готов нести расходы по проекту, и зачем этому противоречить? Тем более, ты же не предлагаешь съездить на уик-энд на дачу и пострелять из мелкашки по банкам из-под пива?

— Во-первых, — произнес Серегин, — тройка больших «винтов» с твоего бывшего склада остались у меня. Так получилось. Во-вторых, наперед платится гонорар: триста тысяч каждому. То есть, тебе и — Биллу, если мы его найдем.

— Чего его искать? — усмехнулся Джон. — Мы с ним партнеры в этом чертовом кинотеатре, с которым влипли по самые уши. Ты видел стройку вокруг?

— Вот я удивился… — начал Серегин, но Джон, перебив, продолжил:

— Нас крепко и красиво кинули, — поджав губы, поведал сердито. — Нам предложил этот бизнес один еврей, бывший владелец. Он спел нам сентиментальную песенку о своей старости, которую хотел бы провести на пляже в Майами, о невозможности продолжения трудов праведных из-за проблем с диабетом и прочим генитальным герпесом… Мы вникли, конечно, в результаты бизнеса. И — охренели! Нам предлагалась элитная дойная корова! Мы посмотрели, как народ каждый вечер валом валит сюда. И нам это понравилось. Но мы не посмотрели на план реконструкции города, нам такого и в головы не пришло! И теперь два года нам предлагается сидеть среди стройки с нулевым балансом и с кучей всяких счетов! Мы — на нуле.