Майлс кивнул:

– Я действительно рад, Тори. Правда, некоторую неловкость все же ощущаю.

– Если ты чувствуешь себя виноватым, то ты не прав, – сказала Виктория, дружески кладя свою ладонь на руку Майлса. – Ты думал, что я погибла, и решил устроить свою жизнь, – что в этом странного? Ты встретил Кэтрин и влюбился в нее, верно?

– Верно, – с небольшим запозданием согласился Майлс. – Я люблю Кэт всем сердцем. Утром ты говорила, что собираешься что-то рассказать мне о ней. Что именно?

– Когда я рассказывала о своих снах, связанных с Кэтрин, я опускала одну деталь. О ней известно только Джастину. Это касается состояния Кэт.

– Что с ней? – всполошился Майлс. – Эдвард бьет ее?

– Нет, Эдвард пока что и пальцем ее не тронул. Тут проблема совсем иная…

– Не тяни же, Тори, говори! – начал терять терпение Майлс. – Что же с ней случилось?

– Последние дни Кэтрин тошнит от запаха еды, – слегка покраснев, ответила Виктория. – Теперь ты понимаешь?

– Ты хочешь сказать, что Кэтрин беременна?

Майлс сидел, словно громом пораженный.

– Понимаю, как ты потрясен, Майлс, – произнесла Виктория. – Надеюсь, что от радости, а не от досады.

– Досада! – воскликнул Майлс, стискивая кулаки. – У меня досада только на то, что мне придется подождать еще несколько дней, покуда Эдвард не окажется у меня в руках! Как же я его ненавижу!

– Я все понимаю и разделяю твои чувства к Эдварду, – сказала Виктория. – Но вместе с этим и жалею его. Ведь Эдвард Демьен, в сущности, очень несчастный человек.

– Ты готова простить его? Дело твое. Я его прощать не намерен.

– Я не говорила о том, что готова простить Эдварда, – покачала головой Виктория. – Мне его просто жаль. И вообще, хватит говорить о нем.

Она встала и протянула Майлсу руку:

– Пойдем. Пора в дорогу. Моя сестра и твой ребенок заждались нас.

В то время как обитатели Четэм-Холла собирались на поиски, женщина, которую они искали, стояла возле окна, рассматривая развалины замка Корф и вспоминая события двух последних недель.

Кэтрин хорошо помнила о том, как она пила чай в своей спальне и писала Майлсу письмо. Потом ее накрыла темнота. В себя Кэтрин пришла уже в карете, которая тряслась по ухабам. В открытое окно задувал ветер, но Кэтрин не чувствовала холода: она была заботливо укрыта меховой накидкой, и, кроме того, чья-то сильная рука обнимала ее за плечи.

Затем Кэтрин почувствовала прикосновение чьих-то мягких губ и, по-прежнему не открывая глаз, подумала:

«Как хорошо. Майлс успел меня спасти».

Она уже снова задремывала, но услышала вдруг:

– Спи, моя красавица. Я сумею о тебе позаботиться, моя Золотая Кошечка.

Кэтрин узнала голос Эдварда и все поняла, а слово «кошка» встревожило ее не на шутку.

«Эдварду известно мое прозвище, а значит, известно и то, кто я на самом деле, – подумала Кэтрин. – Не иначе как он похитил меня для того, чтобы убить».

От страха она не могла пошевелить ни рукой, ни ногой. Тело ее казалось непривычно расслабленным и вялым. Кэтрин успела удивиться тому, что у нее совершенно не осталось сил, и снова провалилась в глубокий сон.

Во второй раз она проснулась уже днем, ощутила на лице солнечное тепло и почувствовала, как замедляет свой ход карета. Лошади остановились, послышался стук открываемой дверцы и сразу же – недовольный голос Эдварда:

– Надеюсь, ты все сделала, как я приказал?

Молодой женский голос ответил:

– Да, милорд. Комнаты для вас приготовлены на втором этаже. Вам помочь нести ее?

– Не надо. Лучше покажи дорогу. А свою племянницу я сам отнесу.

Кэтрин не стала открывать глаза. По шуму голосов и запахам она догадалась, что это гостиница. Эдвард внес Кэтрин в комнату и уложил на кровать, продолжая одновременно разговаривать со своей служанкой:

– Моя племянница совсем разболелась. Не разговаривай с ней, просто ухаживай и ничему не удивляйся, даже если она поведет себя странным образом. Доктор сказал, что у нее могут быть видения и галлюцинации. Не стоит везти ее домой в таком состоянии, ведь ее отец очень болен.

– Я сделаю все, что в моих силах. Как вы приказали, я захватила из Карлайл-Хаус ее вещи.

– Отлично. Присмотри за Викторией, пока я завтракаю. Отдохнем здесь немного и отправимся дальше. Я вернусь через полчаса.

Кэтрин услышала, как негромко хлопнула дверь, и сразу же открыла глаза. Она увидела перед собой лицо Терезы, горничной из Карлайл-Хаус. Кэтрин хотела заговорить с ней, но подступившие слезы помешали ей сделать это.

Тереза заговорила сама, проворно переодевая Кэтрин:

– Бедняжка, Эдвард так беспокоится о вас. Но вы не волнуйтесь, мы не оставим вас одну, миледи.

Горничная сняла с Кэтрин платье и помогла ей сесть на кровати. Кэтрин чувствовала, как понемногу начинают возвращаться к ней силы. И все же она была еще очень слаба и потому, позволив Терезе надеть на себя ночную рубашку, снова откинулась на подушки.

– Пожалуйста… помоги… мне… – с трудом выдохнула Кэтрин.

– Конечно, миледи, – откликнулась Тереза. – Я сделаю все, что вы прикажете.

В эту минуту открылась дверь и послышался сердитый голос Эдварда:

– Я же запретил тебе разговаривать с ней, Тереза! Почему ты нарушила мой приказ? – Он влепил горничной крепкую пощечину. – А теперь убирайся и принеси наш завтрак.

Тереза всхлипнула и выбежала за дверь.

Эдвард подошел к кровати, взглянул на Кэтрин и улыбнулся.

– Дорогая моя, я читаю в твоих глазах сострадание. Не беспокойся о Терезе понапрасну. За свое непослушание она заслуживает гораздо большего наказания. Я терпеть не могу, когда мои приказы не выполняются быстро, точно и с радостью. – Он склонился над Кэтрин и погладил ее по щеке. – Ты очень нужна мне, дорогая, и никто теперь не встанет между нами – никто и никогда.

В руках Эдварда появился гребень, которым тот стал расчесывать волосы Кэтрин, приговаривая при этом:

– Они похожи на шелк, золотистый шелк. Я думаю, что прежде всего в Евангелине мне полюбились ее волосы. Они были у нее точно такими же. Когда-нибудь я все расскажу тебе, моя дорогая, все-все.

Кэтрин внимательно прислушивалась к бормотанию Эдварда, надеясь выхватить из потока его слов что-нибудь полезное для себя. Может быть, ей удастся выяснить его дальнейшие планы.

– Я с самого начала знал, что ты не Виктория, – продолжал Эдвард. – Хотя ты очень похожа на нее, но у Виктории никогда не было такого огненного темперамента, как у тебя, моя Золотая Кошечка. Мой брат настроил Викторию против меня, и они были заодно. Задумали лишить меня того, что должно принадлежать мне по праву.