– Нет, не зря мы парились… – пробормотал он, когда из недр тепловоза раздался утробный рев и поезд содрогнулся. – Не зря!

– Вы знаете, как управлять этой штукой? – с интересом осведомился Барнс, кладя UMP на широкий ящик, стоящий в углу кабины.

– Да! Мы с Гольфом пригнали его из депо дальше по дороге пару месяцев назад и, что называется, «законсервировали» здесь. Как чувствовали, что пригодится!

Роман ударил по приборной панели и, проверив давление, повернул рычаг хода. Тепловоз дернулся, колеса пришли в движение.

– Все держитесь за что-нибудь! – приказал сталкер, когда на перрон из завесы метели выбежали несколько солдат.

Трое соскочили на заснеженную землю и окрыли огонь. Пули со звоном разбились о заднюю стенку кабины, не причинив особого вреда. Барнс, приоткрыв дверь, дал короткую очередь, и одна из фигур в камуфляже повалилась на рельсы. Две другие, подхватив ее под руки, растворились в снежной пелене.

Нестеров выдохнул и обернулся. Выступающее из метели черным скелетом здание вокзала уносилось прочь. Сталкер опустился в кресло машиниста и наконец позволил себе перевести дух. Все стояли молча. Было слышно лишь мерное постукивание колес.

Анна положила руку Роману на плечо:

– Ну, Володя не такой человек, чтобы сгинуть из-за подобного пустяка.

Нестеров кивнул, затем сжал ее ладонь.

– Я знаю, – наконец проговорил он и, сняв рюкзак, поставил себе на колени.

Затем раскрыл.

– Что это? – удивленно спросил Лавров.

– Гольф сказал, что я все пойму… – негромко произнес Роман. – Что ж, он был прав. Теперь я знаю, куда нам идти и где добыть транспорт, чтобы добраться до Сокольников.

Сталкер продемонстрировал содержимое рюкзака. Внутри в главном отделении лежали три матово-черных цилиндра и алая пластиковая папка с документами. На выпирающей из нее карте города были обведены фломастером три ярко-красных круга.

* * *

Старейший раскрыл створки двойных дверей и неторопливо прошел в ярко освещенное помещение громадного пентхауса. Неотступно следующий за ним Янус переступил порог и замер справа от наставника. На стенах висели репродукции знаменитых картин художников-пейзажистов, работавших в Первой Зоне. Громадное полотно изображало рассвет над Мертвым Городом. Солнце, поднимаясь из-за горизонта, окрашивало светлеющее небо в нежно-розовые тона, и над высокой трубой энергоблока брезжила едва заметная дымка.

По правую руку в широком стеллаже из бронепластика лежали десятки артефактов, добытых в Припяти и ее окрестностях. Светящиеся, переливающиеся энергией и парящие над полками, они представляли собой, пожалуй, самую богатую коллекцию аномальных образований в мире. Под потолком висело несколько тяжелых хрустальных люстр, идеально вписывающихся в интерьер, выдержанный в стиле конструктивизма.

Старейший оправил галстук строгого белого костюма и, медленно ступая по такому же светлому ковру, направился в сторону прозрачных дверей балкона. В ярком свете ламп блеснул закрепленный на лацкане обсидианово-черный прямоугольник на фоне земного шара.

– На какой стадии находится операция в Москве? – негромко осведомился мужчина, кладя ладони на позолоченные ручки пластиковых створок.

– Близится к завершению, – спокойно ответил Янус, заложив руки за спину, и коротко поклонился. – Сталкеры только что ушли от засады на площади трех вокзалов и направляются прямиком в расставленный в парке капкан.

– Нестеров должен увидеть все события именно под тем углом, какой нужен нам, – кивнул Старейший и, распахнув прозрачные двери, вышел на балкон. – Превосходно.

В лица обоим мужчинам ударил холодный ночной воздух. Снаружи громадного небоскреба расстилалась величественная панорама Гонконга. Сияющие реки улиц заливала неоновая реклама, сотни высотных зданий, жилых домов и офисных блоков сверкали желтыми квадратиками окон, отражаясь в темных водах залива Виктории. По его зеркальной глади тащились океанские лайнеры, стремящиеся как можно скорее попасть в порт. Старейший погладил короткую аккуратную бородку и улыбнулся.

На первый взгляд, ему было слегка за сорок. Высокий, подтянутый, спортивного телосложения, со спокойными холодными глазами. Он мог бы сойти за бизнесмена или политика, а еще за врача или ученого. Впрочем, настоящий возраст Старейшего был известен, пожалуй, лишь ему.

Мужчина положил ладони на перила балкона и посмотрел вдаль. Сегодня в городе был какой-то праздник, и с минуты на минуту должен был начаться салют.

Благодаря самой современной и, возможно, не слишком этичной медицине, а также терапии с использованием артефактов из Зоны бывший профессор квантовой физики, экономики и политологии Кирилл Альварес-Рохас прожил уже почти вдвое больше отмеренного человеческой физиологией срока.

– Возможно, нам не стоило рисковать Хоффом в подобной ситуации, – продолжил Янус. – Он слишком важен для проекта «Песочный человек».

– Эти ваши игры с сознанием, – поморщился Старейший. – Ты ведь знаешь мое мнение. После того провала в Припяти я не очень доверяю подобным методам работы.

– Простите, наставник. – Янус вновь поклонился. – Что вы имеете в виду?

Старейший усмехнулся. Когда-то давно он стоял у истоков могущественной организации, ответственной за возникновение Первой Зоны. Эксперименты под энергоблоками ЧАЭС, вдали от посторонних глаз, возможность использовать практически неограниченные энергетические ресурсы… Все было прекрасно до тех самых пор, пока в командный бункер не заявился тот безымянный сталкер, пробившийся через все ловушки и барьеры, и не перебил всех, кто находился внутри, поставив крест на исследованиях.

Старейший поморщился. Он до сих пор благодарил судьбу за то, что в тот день отбыл из лаборатории на Большую землю для организации поставок и проведения полевых тестов.

– Тогда мы вбухали миллиарды долларов в проект «Монолит», – пояснил мужчина.

– Я… я никогда о нем не слышал, – развел руками Янус.

– Естественно, – кивнул Старейший. – Я не люблю об этом вспоминать. Мы пытались создать устройство пси-контроля и беспрекословно верных только нам суперсолдат.

Кирилл покачал головой.

– А в итоге мы получили орду пускающих слюни фанатиков с яичницей вместо мозгов и гигантский булыжник, непонятно как исполняющий желания любого идиота, способного до него добраться.

Старейший хмыкнул. Он вспомнил своих коллег и… Нет, не друзей. Пешек. Это было более верное определение. Их полумертвые тела лежали в капсулах систем жизнеобеспечения, истекая кровью, пока солдаты Старейшего довершали работу загадочного сталкера с меткой на руке.

Старейший сплюнул. Эти болваны, мнившие себя гениями, заплатили вполне приемлемую цену. Мужчина усмехнулся. Директор умолял о помощи, смотря на него уцелевшим глазом. Именно в него Старейший и пустил пулю.