Команде, о которой идет, речь, была определена иная задача. В день, когда Прагу займут германские войска и в город прибудет некое важное лицо, члены команды должны были смешаться с толпой на центральных улицах и зорко следить за тем, чтобы не было предпринято враждебных действий против высокого гостя.

В этой команде действовал и Борис Тулин. Утром 16 марта, повинуясь полученному по радио приказу, он вывел группу агентов на Вацлавскую площадь. Части вермахта вступили в город еще накануне, и сейчас на улицах повсюду можно было увидеть немецкие мундиры. Патрули стояли на перекрестках, мерно шагали по обочинам мостовых.

На Вацлавской площади войска вытянулись в две длинные шеренги, образовав коридор. В глубине площади была видна боевая техника. Оттуда доносился приглушенный рокот: танковые моторы работали на малых оборотах.

И вот появились те, для кого была приготовлена эта встреча, — Гитлер и сопровождавшие его лица. Некоторые были знакомы Тулину. В пассажире одной из машин нацистского кортежа он узнал адмирала Канариса, затем увидел группенфюрера Гейдриха.

Ревел военный оркестр. Солдаты взметнули «на караул» винтовки с ножевыми штыками.

Тулин стоял в центре площади, тотчас за военным оцеплением. Рядом находилась группа пражан. Люди безмолвствовали. Когда мальчишка лет десяти, взволнованный невиданным зрелищем, вдруг сдернул с головы шапку и что-то закричал, стоявший рядом старик дал ему подзатыльник. Тулин быстро взглянул на старика, запоминая его лицо.

По соседству стояли две женщины и еще одни старый человек. Все трое беззвучно плакали — глядели куда-то поверх немецких штыков и вытирали слезы, которые текли у них по щекам.

Тулин сжимал в кармане рукоять пистолета, поставленного на боевой взвод, смотрел на этих людей. Ему стало смешно при мысли, что от них-то он и обязан оберегать священную особу Гитлера.

Позже, когда самолет взял на борт команду СД и взмыл в воздух, Тулин посмотрел в иллюминатор и подумал, что пригороды Праги напоминают окраины Москвы. И вдруг представил, что по Москве тоже маршируют колонны немецких солдат, а впереди едет в автомобиле Гитлер… Ну что ж, начало положено. Совсем неплохое начало. Дай Бог, чтобы и дальше все шло так же хорошо. Он сделает для этого все, что в его силах.

Он не принадлежал к разряду германофилов. Более того, недолюбливал немцев, считая их высокомерными, грубыми и мелочными людьми. Но нынешняя Германия Гитлера — это была единственная сила на земле, способная одолеть большевиков, следовательно, дать ему, Тулину, возможность вернуться в Россию…

Автобусы доставили Тулина и его коллег в уединенную усадьбу близ Потсдама. Отсюда семь дней назад они отправлялись в свой чехословацкий вояж. Теперь члены команды СД сдавали одежду и фальшивые документы, которыми были снабжены перед поездкой, переодевались в свои костюмы и пальто. Затем каждому выдали конверт с семьюстами марками — по сто марок за день командировки — и разрешили ехать по домам.

Борис Тулин выкатил из гаража свой одноцилиндровый БМВ, запустил двигатель и сел в седло.

Сильная мотоциклетная фара хорошо освещала дорогу, и он все увеличивал подачу газа. Не терпелось скорее добраться до дома, до Стефании — за эту неделю он порядочно по ней изголодался.

С точки зрения Йоганна Иоста, церемония открытия берлинского филиала кондитерской прошла вполне успешно. Он находился в центре событий — держал речь перед репортерами, которых первыми впустили в зал и щедро угостили самыми лучшими изделиями, затем принимал и кормил делегацию национал-социалистского союза женщин — эти тоже были не прочь наесться на дармовщину.

Когда кто-то из делегаток пожелал познакомиться со вторым владельцем фирмы, Иост пояснил: фрау Диас находится возле кулинаров и кондитеров, заканчивающих выпечку последних партий праздничного ассортимента, в этот ответственный момент она не может оставить без присмотра своих подопечных.

Энрико, который тоже был с гостями, охотно поддержал Иоста. Сашу и Энрико вполне устраивало, что в делах предприятия австриец довольно нагло выдвигал себя на первый план.

Ровно в полдень, как это было заранее объявлено, распахнулись двери заведения и специально нанятый оркестр грянул увертюру из вагнеровской оперы «Валькирия».

К этому времени на улице собралась толпа. Экономика в Германии уже давно была перестроена в соответствии с провозглашенным Герингом лозунгом «Пушки вместо масла», люди сидели на скудном продовольственном рационе, порядком истосковались по вкусной еде. И в кондитерскую хлынули посетители. Иные старались держаться пристойно. Но большинство изо всех сил работали локтями, чтобы быстрее протиснуться к прилавкам, откуда шли дразнящие запахи печеного теста, масла, ванили, корицы… Помещение наполнилось гулом, возгласами. Почти непрерывно звонили кассовые аппараты.

Саша вышла из кухни, стала в углу торгового зала и принялась наблюдать. Подошел Энрико.

В зале то и дело возникали перебранки, ссоры. Вот господин и дама вцепились в подростка, который словчил и, обойдя очередь, совсем уже пробился к прилавку с пирожными. Парня с такой силой отшвырнули назад, что он грохнулся на пол, задрав ноги в красных полосатых чулках. Рядом оказался шуцман — огрел подростка резиновой дубинкой и пинком выбросил на улицу. Затем полицейский бесцеремонно растолкал очередь. Минуту спустя он уже пробирался к выходу, прижимая к груди большую коробку с пирожными. Толпа провожала его негодующими репликами.

— Поразительно, — пробормотал Энрико. — Клянусь святым семейством, не верится, что это воспитанные немцы.

— Гляди лучше, если не верится, — сказала Саша.

В дверь вливались все новые группы людей. Толпа в кондитерской густела. Те, кому удалось сделать покупку, держали над головой коробки и свертки и прокладывали себе путь к выходу — раскрасневшиеся, потные. В этот будничный день трудовой люд столицы Германии либо стоял за станками и у конвейеров заводов и фабрик, либо отсыпался после ночной смены. Да и далековато было от рабочих окраин Берлина до фешенебельной Александерплац. Поэтому большинство посетителей кондитерской составляла «чистая публика» — обыватели, лавочники. Они-то и показывали себя в полной красе…

Появился Иост. Лицо его было мокро от пота.

— Уф, — проговорил он, доставая платок и промокая лоб, щеки, — ну и влипли мы с вами, господа. Какой успех, какой успех!.. Да снимите же свои мрачные темные очки, фрау Диас, и взгляните на это поистине вавилонское столпотворение… Нет, я решительно должен быть причислен к гениям коммерции!.. Только подумать, каких усилий мне стоило уговорить очаровательную компаньонку, чтобы она вложила деньги в берлинский филиал!

— Ну, я колебалась не слишком долго, — ворчливо сказала Саша. — Я сразу поверила в ваше удивительное чутье, любезный компаньон. Что, разве не так?

— Ваша правда. И торжественно заявляю: это только начало. Дайте срок, мы с вами еще не так развернемся!.. Вы тоже оказались на высоте, — Иост дружески подтолкнул Энрико. — Правда, сперва порядком попортили мне нервы, но в конце концов выложили денежки, и немалые!