Эстелла дремала на руках у Мигеля, а Пако давно заснул в объятиях матери. Когда они наконец решились остановиться на отдых, он расплакался и все никак не мог успокоиться. Прежде чем Виктория успела его покормить, Пако снова заснул в одеяле.

Виктория уже несколько дней не чувствовала голода. Ее жизнь превратилась в сплошной кошмар. Утром она просыпалась очень рано, с трудом разгибала спину после холодной ночи, проведенной на твердой земле. После того как они много дней питались лишь хлебом и вяленым мясом, Мигелю наконец удалось подстрелить дикую индейку, и впервые за долгое время они смогли поесть свежего мяса. Эстелла наивно, по-детски решила: из-за того, что индейки выглядят странно, их нельзя есть. В тот день Виктория впервые заметила на лице дочери улыбку и чуть не разрыдалась.

Они были в пути уже две недели, как вдруг молодой индеец неожиданно натянул поводья, поднял руку и прислушался.

— Что такое? — шепнула Виктория, исполненная страха.

Мигель покачал головой и прислушался еще раз, потом спрыгнул с пегого мерина, чтобы внимательно осмотреть землю.

— Здесь был ягуар, — наконец произнес он. — Эти места пользуются дурной славой.

Виктория невольно вздрогнула. Мигель тут же вскочил в седло и повел маленький отряд еще быстрее. В тот день они даже не останавливались на обед. Под вечер ноги Виктории так дрожали, что она едва держалась в седле. Одной рукой она судорожно ухватилась за луку седла, а другой крепко вцепилась в одежду Пако. Пот заливал ей лоб и глаза. Виктория моргала, но не решалась разжать руки, опасаясь, что может потерять равновесие и попросту вывалиться из седла. Эстелла уже давно тихо плакала.

— Мы не сможем этого сделать, — вдруг пробормотал Мигель.

— Что? — обессиленно спросила Виктория.

Мигель оглянулся назад.

— Мы не проедем сегодня через лес, сеньора Сантос. Нам придется тут заночевать.

Виктория слишком устала, чтобы возражать.

Они еще немного проехали дальше, прежде чем Мигель подыскал удобное место для привала.

Наконец беглецы смогли слезть со спин лошадей. Виктория и дети стояли, пошатываясь, не в силах удержаться на ноющих ногах. Лошади заметно волновались.

— Ягуары поблизости? — Виктории пришлось откашляться. Ее голос звучал хрипло.

Мигель посмотрел то на одну лошадь, то на другую, и нахмурился.

— Все может быть, — проворчал он.

Виктория заметила, что индеец поднял голову и стал принюхиваться, словно зверь, опасавшийся нападения. Потом Мигель еще раз внимательно осмотрелся. Виктория дрожала.

— И все же мы останемся здесь.

Мигель взглянул через плечо на Викторию и бросил:

— Привяжите лошадь как следует.

Виктория кивнула. Лошади снова зафыркали. Мигель быстро привязал свою лошадь, потом проверил узлы Виктории и наконец разжег костер.

Хотя Виктория была уверена, что не сомкнет этой ночью глаз, она почти сразу же уснула.

Проснулась женщина от того, что кто-то сильно тряс ее за руку.

— Он здесь, — прошептал ей на ухо Мигель. — Возьмите детей и сядьте ближе к костру, сеньора Сантос!

Сон как рукой сняло. Мигель объяснил, что присутствие хищника можно определить по поведению лошадей.

— Хорошо, что мы крепко привязали животных, — произнес он и ободряюще улыбнулся Виктории.

Она смогла лишь кивнуть в ответ. Тем временем проснулись дети и прильнули к матери.

— Нас теперь съест ягуар? — спросил Пако.

— Господи, конечно же нет, — ответила Виктория и тут же взглянула на Мигеля.

Молодой индеец подложил дров в костер, зарядил оружие и взвел курки.

Любой шорох, который улавливала Виктория, заставлял ее вздрагивать. Иногда ей даже казалось, что она чувствует запах хищника. Виктория видела ягуаров только в цирке, куда в детстве ходила с родителями. Она снова и снова смотрела в небо, а ночь все не заканчивалась. Виктория твердо решила больше не спать, но все же в конце концов сон сморил ее. Когда кто-то вновь прикоснулся к ее руке, женщина вскрикнула.

— Спокойно, все хорошо, — сказал с улыбкой Мигель. — Я просто хочу как можно быстрее проехать эту местность, — объяснил он.

Полусонная, Виктория поднялась на ноющие ноги.

Когда она запрыгнула в седло, то сжала зубы от боли. За последнюю ночь она почти не отдохнула.

Спустя несколько дней маленький отряд наконец достиг возвышенности, окруженной лесистыми горами. Здесь было множество мелких селений, тянувшихся до Тукумана. Виктория и дети слишком измучились, чтобы проявлять радость. Они провели много дней в дикой глуши и теперь осматривали зеленые луга со стадами коров и табунами лошадей, поля табака, кукурузы и сахарного тростника, бесчисленные горные ручьи, могучие кедры, лавровые деревья и грецкие орехи, опутанные до самых верхушек лианами. Почва у подножий гор заросла папоротниками и всевозможными видами алоэ.

В Тукумане Мигель отыскал караван, к которому они могли присоединиться. Виктория с облегчением обнаружила англичанина среди диких и отчаянных спутников — троперос, с которыми они продолжили путешествие. Анна когда-то тоже рассказывала об англичанине, но едва ли речь шла об одном и том же путешественнике. Со слезами на глазах Виктория простилась с Мигелем.

Они ехали мимо бедных лесных деревушек, жители которых выращивали коз и возделывали поля кукурузы. Воды здесь было мало. Каждый день после обеда усиливался ветер, поднимая тучи песка. Среди деревьев появлялись большие дюны.

Путешественники пересекли соляную пустыню у Сантьяго-дель-Эстеро. Показались низкие заросли кустарников, однообразие которых прерывали лишь гигантские кактусы. Виктория видела светлячков, которые сияли так, что англичанин использовал трех насекомых в фонаре вместо свечи. У Кордовы местность опять стала гористой. Они проехали мимо заброшенного иезуитского монастыря, в диком, хотя и роскошном саду которого рос превосходный виноград, апельсины, гранаты и персики. Пустынный вид монастыря очень огорчил англичанина.

Когда взгляд Виктории упал на монастырскую капеллу, она не в первый раз спросила себя: не преследуют ли их еще Сантосы? Она и дети не могли чувствовать себя в безопасности, это Виктория знала. Она надеялась, что Бог будет им помогать.

Глава четвертая

Умберто ненавидел скакать весь день напролет. Он любил спать в постели, а не на пыльной, грязной и твердой земле. Он любил засыпать по вечерам в объятиях какой-нибудь пассии. Вот уже много дней он ехал вместе с отцом, который его никогда не жаловал и впредь не будет этого делать. Почему же Умберто все-таки хотел ему понравиться?

Он сжал удила еще крепче и вонзил шпоры в бока лошади. Животное рванулось вперед.