Паркен горько расплакался.

— Ты думаешь, это мы показали предателю потайной ход? — осторожно спросил он у матери.

Гримз повернул мальчиков к себе лицом.

— Вы отдирали доски, которыми он был заколочен, разбирали загораживавшие проход камни?

Мальчики вытерли носы и отрицательно покачали головами.

— Значит, это не вы выдали потайной ход врагу, а кто-то другой. — Гримз многозначительно посмотрел на Эдлин.

Он все сильнее подозревал Линдона, а она Линдона уже просто боялась.

— Возьмите его под наблюдение, — распорядилась она.

Столкнувшись у входа на лестницу с только что поднявшимся Бердеттом, Гримз приказал ему следить за сэром Линдоном. Кивнув, управляющий бросился вниз за рыцарем.

Гримз вернулся и заглянул во двор.

— Бог не оставил нас своей милостью! — прокричал он людям внизу. — Теперь дело за вами! Женщины, отведите детей в башню, мужчины, подготовьтесь к новой атаке. Наши противники постараются проломить стену.

Он окинул взглядом трещину в кладке.

— Господи, только бы она устояла!

Люди внизу кинулись исполнять его распоряжения. Схватив за руки обоих сыновей, Эдлин вместе с толпой женщин побежала к главной башне.

У единственного входа на уровне второго этажа их встретил Бердетт. Эдлин оставалась подле него, пока все не вошли внутрь.

После этого управляющий под одобрительным взглядом госпожи топором перерубил лестницу, и та рухнула вниз.

— Теперь взять нас будет не так-то легко, миледи!

* * *

Тук-тук, тук-тук — дробно стучали копыта по слежавшейся дорожной грязи.

«Боже, спаси ее, Боже, спаси ее!» — билась в мозгу у Хью простая молитва.

У священника или поэта наверняка нашлись бы более выразительные слова, но если искренность еще в цене, то Всевышний обязательно услышит эту незамысловатую молитву воина.

Хью никогда прежде ни о чем не просил Бога. К чему унижать себя просьбами? Произнося положенные молитвы, он верил, что Господь сам все знает. Теперь же особый случай, потому что под угрозой оказалась Эдлин. Возможно, сейчас в опасности ее жизнь. Когда дело касалось Эдлин, Хью забывал о гордости.

— Хозяин, Роксфордский замок совсем близко! — крикнул державшийся рядом Уортон.

Хью неохотно натянул поводья и остановил пятого за два дня коня.

— Слушай, — приказал он оруженосцу.

Доносившийся до них шум битвы звучал приглушенно. Недобрый знак! Хью взглянул на Уортона в надежде, что тот посмеется над его опасениями, но лицо оруженосца помрачнело.

— Враг прорвался внутрь!

Но как далеко? Что цело? Держится ли еще донжон? А может быть, и внутренний двор? Нужно выяснить.

— Разведай, как обстоят дела! — подозвав Дьюи, распорядился Хью.

Юный оруженосец спешился. Хью провожал его взглядом, пока тот не скрылся в лесу. Быстрый и ловкий, он хорошо проявил себя в недавней битве. Хью доверял его наблюдательности, но ему хотелось собственными глазами увидеть, что натворил Пембридж.

Но, увы, ему надо готовиться к бою. С помощью Уортона Хью надел кольчугу и шлем. Его люди сделали то же самое. Потом они расчехлили оружие и спешились, давая отдохнуть лошадям.

Оставалось ждать. Ожидание давалось Хью труднее всего. Беспокойно теребя ремешок, которым шлем крепился к кольчуге, Хью пересчитал своих рыцарей. Как мало их осталось! Многие отстали из-за нехватки свежих лошадей. Правда, они пообещали присоединиться к Хью, как только смогут, но вряд ли им удастся добраться до Роксфорда достаточно быстро. К тому же Хью очень устал. Он торопился как мог, смертельно боясь опоздать. Он мало спал — только в самые глухие часы ночи, когда лошадь уже не видела дороги, и ел только на редких привалах, когда его люди совсем валились с ног. Неотступная тревога гнала его вперед, и каждая остановка становилась для него пыткой. Впрочем, он страдал и от пытки иного рода.

Он вспоминал белый флаг Эдлин, так тешивший его самолюбие. Может быть, теперь такой же символ поражения на стене Роксфорда суждено увидеть Пембриджу? Если бывший лорд действительно такой жестокий человек, как говорила Эдлин, то ей несдобровать. Господи, пусть гордость останется при ней, только бы она сама встретила его живой и невредимой, чтобы когда-нибудь Хью довелось услышать от нее слова любви…

А чем ответит он? Наверное, одной преданности ей будет мало…

— Милорд! — из кустов выскользнул Дьюи.

— Быстро вернулся! — одобрительно присвистнул Уортон.

— Да, я бежал как сумасшедший, — задыхаясь, ответил Дьюи.

Разве? Хью казалось, что прошла целая вечность.

— Пембридж прочно обосновался во внешнем дворе. — Дьюи не стал вдаваться в подробности, но его хмурое лицо говорило само за себя. — Надвратная башня и подъемный мост целы. Видно, штурма не было.

Хью и Уортон переглянулись.

— Измена! — заключил верный слуга.

— Я тоже так решил, — подтвердил Дьюи. — Без измены явно не обошлось, потому что люди Пембриджа каким-то образом прорвались и во внутренний двор. А ведь замок был укреплен отменно. Судя по шуму, который оттуда доносится, и по столбу дыма, идет ожесточенный бой. Я не осмелился подойти ближе, но, боюсь, большая часть замка разрушена.

«Что он болтает о замке? — удивился Хью. — Какое мне дело до замка, когда речь идет о жизни Эдлин?» Но он по-прежнему молча слушал.

— И еще, милорд. С Пембриджем десятки рыцарей, — сказал Дьюи и, вспыхнув, добавил: — У нас нет никаких шансов победить.

Обведя взглядом своих воинов, Хью взобрался в седло.

— Каждый волен делать выбор. Я свой сделал. Если кто-то боится, пусть уходит на все четыре стороны.

Никто из его людей не отвел глаз, никто не собирался бросить своего лорда в тяжкую минуту.

— Не надо обижать нас, хозяин, — сурово сказал Уортон.

Бряцая доспехами, рыцари сели на лошадей и выстроились перед Хью, ожидая приказаний. Глядя на них, он впервые за два дня мысленно обратился к Богу не со страстной мольбой о помощи, а со словами благодарности.

— Надежды на подкрепление нет, — сказал он. — Поэтому атакуем с тыла в расчете, что люди Пембриджа, привыкнув к легким победам над ополченцами, окажутся не готовыми к встрече с настоящими рыцарями.

Спокойно миновав неохраняемые подъемный мост и надвратную башню, Хью порадовался самонадеянности противника. Потом его отряд въехал в разгромленный с бессмысленной жестокостью двор, и Хью пришел в неистовую ярость.

— Свиньи!

Возле входа во внутренний двор бесцельно слонялись несколько рыцарей Пембриджа. Уверенные в скорой победе, они решили передохнуть от кипевшего вокруг главной башни сражения. Завидев отряд Хью, один из них хотел крикнуть, но Хью мгновенно свалил его с ног булавой, с остальными столь же быстро расправились его люди.