– Месье Адамсон, могу ли я вам чем-нибудь помочь? – спросил портье, когда Роб и Эмили остановились у его стойки.

– Мне нужна еще одна комната, номер.

– Разумеется. – Портье быстро взглянул на Эмили, заключив, что она актриса или рок-звезда, без сомнения, на наркотиках. – Не желаете номер для молодоженов?

– Номер с двумя спальнями.

– Да, конечно. А другой ваш номер?

– Его я тоже оставляю за собой, пока.

– Очень хорошо. Пьер проводит вас.

– Дайте мне ключи, пожалуйста, – нетерпеливо сказал Роб. Он почувствовал, что Эмили оседает, ее невесомое тело отяжелело – у нее больше не осталось сил сопротивляться даже земному притяжению.

Эмили могла стоять только прижавшись к нему, ей требовалась его сила.

Когда они вошли в элегантный номер, Роб повел Эмили в одну из спален, разговаривая с ней, ободряя ее.

– Тебе нужно отдохнуть, Эмили, поспать, тебе нужно подкрепиться и…

– Принять душ.

– У тебя хватит на это сил? – «Я могу тебе помочь. Я могу снять твою порванную одежду и искупать тебя, но я знаю, что это приведет тебя в ужас».

С какой осторожностью ему надо действовать! Робу хотелось все взять в свои руки, запереть двери от внешних бурь, разговаривать с Эмили, плакать с ней, обнимать, если она позволит, пока не отступят демоны и она не поверит в себя и в счастье. Но власть и сила, берущие верх над слабостью, были ее главными врагами, ее главными угнетателями.

– Кажется, да.

– Ладно. – Роб довел ее до двери ванной комнаты. – Если я тебе понадоблюсь, я буду в другой комнате. Эмили…

– Да?

– Милая, ты можешь мне доверять. Я знаю, ты этому не веришь, но это правда.

Эмили пристально посмотрела на него, и ее серые глаза смягчились слабым отблеском счастья, давним воспоминанием.

– Я знаю об этом. Я доверяю тебе, Роб.

Эмили закрыла за собой дверь, и Роб затаил дыхание, моля, чтобы она не заперлась. Она не стала запираться. Роб прошел в гостиную и принялся мерить ее шагами, встревоженный, не находящий себе места, обнадеженный – «Я доверяю тебе, Роб», – пока наконец шум воды, бьющей о мрамор, не прекратился и не наступила тишина.

Тишина, которая длилась вечно. Роб представлял себе Эмили на полу в ванной комнате, с разбитой головой. Наконец он вернулся в ее комнату.

– Эмили? – негромко позвал он и, когда она не ответила, позвал громче, настойчивее: – Эмили?

Дверь ванной комнаты открылась. Лицо Эмили не разрумянилось от душа, а побледнело еще сильнее, посерело, еще больше грозило смертью. Под глазами залегли глубокие черные круги. За последние семь дней она, вероятно, не спала, а может, спала урывками среди этого кошмара наяву. Не спала, не ела.

Роб подумал, не отвезти ли ее все-таки в больницу. Против ее воли? Нет, ни за что.

– Ложись в постель, а я закажу чего-нибудь поесть.

– Не надо еды.

Неуверенной и шаткой походкой Эмили подошла к кровати. Роб откинул тяжелые одеяла, открыв прохладные чистые простыни, и Эмили забралась в постель – осторожно, почти стыдливо, как была, прямо в махровом халате. Когда она легла, Роб подоткнул одеяла и сел на стул рядом с кроватью.

– Рассказать тебе сказку? – спросил он.

Робу показалось, что он заметил на ее губах слабую мечтательную улыбку.

– Хорошо. Жила-была прекрасная принцесса. У нее были длинные золотистые волосы и глаза цвета утреннего тумана…

Эмили заснула через несколько секунд, но Роб еще час сидел рядом, слушая, как она дышит.

Эмили спала всю ночь, а утром, когда яркое осеннее солнце заструилось в спальню, Роб тихонько задернул шторы, которые забыл задернуть ночью, и она так и не проснулась.

Роб покидал номер дважды, каждый раз оставляя Эмили записку. Первый раз он ходил в другой свой номер в «Ритце» за вещами. Утром Роб решил выскочить за покупками в «Бон Марше».

Когда Эмили проснется, ей понадобится одежда. Чистая, свежая, новая одежда, которая не принесет воспоминаний о пережитом ужасе. Роб купил для нее джинсы, хлопчатобумажную блузку, свитер с V-образным вырезом, теплый жакет и кое-какую повседневную одежду для себя.

Роб купил то, что, как ему казалось, будет удобно для Эмили – свободные, скрывающие фигуру вещи приглушенных тонов, хотя от прошлой ночи у него и сохранилось невнятное впечатление, что порванная и грязная одежда Эмили была яркой.

Еще Роб купил для Эмили бледно-голубую ночную рубашку из мягкой фланели, с воротником, отделанным рюшами, и длинными рукавами, скромную, невинную и теплую.

Когда Роб вернулся из магазина, Эмили еще спала. Он пошел в свою спальню, оставив дверь открытой, лег, не раздеваясь, на кровать и уснул.

Пять часов спустя Роб проснулся от криков Эмили. В номере было темно, сумрачно. Часы у кровати показывали восемь. Он поспешил в комнату девушки. Она сидела в постели, хватая ртом воздух, плача.

– Эмили!

Роб встал на колени возле кровати и увидел смятение в испуганных глазах девушки. Она забыла, что он здесь? Или ей было так плохо прошлой ночью, что она вообще ничего не помнит? Неужели она забыла свои слова «я доверяю тебе, Роб»?

– Роб, – прошептала Эмили, и ее серые глаза засветились надеждой.

– Сейчас я включу свет, – ласково предупредил Роб, дотягиваясь до лампы у кровати. Ему хотелось как можно скорее разогнать темноту и ее демонов.

– Да. – Эмили сощурилась, но ее губы сложились в мягкую улыбку.

– Тебе, наверное, приснился кошмар?

Эмили кивнула.

– Давай я позвоню в ресторан и закажу славный ужин прямо в номер. Хорошо?

– Да. Хорошо.

– Кстати, я раздобыл для тебя одежду. Сейчас принесу.

Роб вернулся через минуту, неся свертки. Потом вышел заказать ужин, пока Эмили будет одеваться.

Глаза Эмили наполнились слезами, когда она увидела мешковатые джинсы, символ ее прошлой жизни, символ того ее образа, который только и знал Роб.

«Только такой он и будет меня знать», – грустно подумала Эмили. А она-то думала, что добилась большого прогресса! Но эти страшные мужчины разглядели ее сквозь непрочный фасад силы и мужества. Они поняли, что она жертва и всегда будет ею.

А Эмили столько всего напридумывала о своей новой встрече с Робом! Он приедет в Париж, и они будут гулять по Елисейским полям. Роб глазам своим не поверит, потом прошепчет, одобрительно улыбаясь своими синими глазами:

– Эмили, ты ли это? Ты чудесно выглядишь!

А она улыбнется ослепительной уверенной улыбкой и тихо ответит: