В качестве мэра Ванюков следовал древнекитайскому завету, гласящему, что о лучшем из правителей народ не знает ничего, кроме его имени. Он два раза провел праздник под названием «Виват, Петроплаховск!», о котором совершенно нечего сказать. Один раз он встретился у себя в кабинете с редакторами городских газет. Во время беседы он в мягкой и деликатной форме постарался объяснить, что выражения «бандит» и «вор», которыми злоупотребляют средства массовой информации, уже давно перестали быть политически корректными (это выражение Ванюков прочитал по написанной референтом бумажке). Больше того, сказал Ванюков, эти слова вводят людей в заблуждение — слово «вор» как бы допускает, что человек, которого так называют, может вылезти из своего «Линкольна» и полезть в чью-то форточку, чтобы украсть кусок мяса из кастрюли со щами (стенограмма зафиксировала дружный смех редакторов), а термин «бандит» подразумевает, что такого человека ищет милиция (опять зафиксированный стенограммой смех).

На вопрос, каким же термином обозначать вышеперечисленные категории граждан, Ванюков ответил, что лично ему очень нравится выражение «особый экономический субъект», или сокращенно «ОЭС». А те журналисты, которые любят выражаться витиевато и фигурально, могут пользоваться словосочетанием «сверхновый русский».

Таков, пожалуй, единственный более или менее заметный след, который оставил после себя Ванюков. Можно еще добавить, что в недолгий период его правления газеты Петроплаховска называли Ванюкова меценатом и филантропом: оба эпитета — пусть даже не вполне заслуженные — были наградой за ту роль, которую он сыграл в судьбе бультерьера Муму. Словом, если бы не чудовищные события, к которым привела поломка компьютера мэрии, в истории Ванюкова не было бы абсолютно ничего необычного или из ряда вон выходящего.

Как и все молодые технократы, Ванюков относился к компьютеру с большим пиететом и старался максимально облегчить свою жизнь с его помощью. Все сведения, касающиеся его многогранной деятельности, были занесены в несколько разных баз данных, к некоторым из которых можно было получить доступ, только зная пароль. Комплект программ-органайзеров практически выполнял за Ванюкова всю рутинную ежедневную работу. Присутствие в офисе самого Ванюкова было необязательным и поэтому редким — с делами справлялась секретарша.

Рабочий день в мэрии обычно начинался с того, что она включала компьютер и распечатывала список дел на день. К примеру, когда распечатка сообщала, что надо проконтролировать ход подготовки к отопительному сезону, получить лэвэ с грузинского ресторана и полить цветы, она спокойно спускала два первых сообщения по соответствующим инстанциям, брала с подоконника банку и шла к крану за водой.

Примерно так же все происходило и в тот злополучный день, когда под пластмассовым черепом компьютера уже случилось несколько обширных электронных инсультов. Ванюков еще не выходил из новогоднего запоя, дела в офисе вела секретарша; город за окном, припорошенный серебряной пылью, был тих, светел и загадочен.

Началось с того, что бригада строительных рабочих (если выражаться проще, просто три бабы в оранжевых безрукавках, вроде тех, что вечно долбят ломами какую-то наледь на обочинах дорог) получила очень странное распоряжение на бланке мэрии. Этот бланк содержал недвусмысленное указание «валить Кишкерова», подписано распоряжение было «Шурик Спиноза».

Следует заметить, что и эти женщины, и все остальные знали, кто такой мэр Ванюков. Все, связанное с ним, было окружено мрачным и гипнотическим ореолом. И очень многие муниципальные служащие в глубине души надеялись, что Ванюков приглядывается к ним и, если они пройдут некий непонятный тест, придет момент, когда он возьмет их из серых будней в волшебный мир таинственной крутизны.

Как выяснилось, примерно такая надежда — еще более трогательная из-за своей крайней нелепости — жила и в этих бедных женщинах, отравленных телевизионными сериалами.

Кто такой Кишкеров, они хорошо знали — это был один из самых серьезных людей Петроплаховска, что видно было хотя бы из того, что он решился на конфликт с мэрией. Надо сказать, что «завалить» его было совсем не просто, потому что его поместье находилось под тщательной охраной. Телохранители, обнаружившие его истыканное ломами тело в сарае для садового инвенторя, долго не могли понять, как это произошло: никто из них даже не подумал, что три мрачные бабы, приходившие расчищать дорожки в саду, могут иметь к этому какое-то отношение.

Кстати, высказывалось и предположение, что женщинами могла двигать не какая-то несбыточная и романтическая надежда на новую жизнь, а просто трудовая дисциплина, к которой они привыкли еще в советское время.

Одновременно четверо работавших на Ванюкова профессиональных убийц, которые коротали время в бильярдной одного загородного пансионата за диетической кока-колой и газетой «Совершенно секретно», получили бумагу, заносчиво подписанную «мэр Ванюков». В записке в резкой форме высказывалось требование, чтобы к вечеру на центральной улице «не осталось ни одного бугра».

Убийцы были люди с опытом, но тут даже им пришлось почесать в затылках: только список бугров, имевших офис или какое-нибудь дело на центральной улице (которая так и называлась — Центральная), занял две страницы. Поэтому киллерам пришлось обратиться за помощью к дружественной группировке.

Не станем лишний раз описывать чудовищное побоище, которое в тот день произошло на Центральной. Телевидение, падкое до чужих страданий, много раз показывало, во что превратилась улица после того, как по ней проехала кавалькада джипов с убийцами. Право же, есть что-то бесстыдное в том энтузиазме, с которым молодой телекорреспондент объясняет, какой дом разбит гранатометом обычного взрыва «Шмель», какой фасад продырявлен «Мухой» и почему секретное средство «Потемкин», разрушая все внутренние перекрытия, оставляет совершенно нетронутыми внешние стены домов.

На фоне этой жуткой бойни какими-то незначительными кажутся остальные события этого дня. Скажем, когда группа рэкетиров, людей туповатых, но исполнительных, получила по факсу подписанный мэром запрос, когда же наконец будет «сожжен мусор», жизнь майора милиции Козулина, удерживаемого в заложниках за неуплату процентов от своего дела, несколько минут висела на волоске: он уже был облит керосином, и спасло его только то, что на Центральной улице началась такая канонада, что про него забыли.

Некоторых жителей города сумасшедший компьютер мэра заставил испытать приятные эмоции. Так, хозяин магазина «Секс-элегант» Экклезиаст Колпаков, предпринявший крайне рискованную попытку сменить крышу Ванюкова на крышу другого авторитета, Гриши Скорпиона, уже долгое время с трепетом ожидал возмездия и был приятно удивлен, получив от мэра факс с изысканно-вежливым рождественским поздравлением, подписанным «Шурик Спиноза».

Зато мэры пятидесяти ближайших к Петроплаховску городов испытали некоторое недоумение, получив текст следующего содержания:

«Мэру (дальше шло название города и имя мэра, автоматически вставленное компьютером, который по команде секретарши и разослал веером эти факсы). Ты, козел, или мне будешь платить, или никому не будешь, понял? Чтобы к февралю подогнал лэвэ за полгода, а то за одну ногу я дерну, за другую Гриша Скорпион, и что от тебя останется, падла? Подумай. Искренне и всегда Ваш, А. Ванюков, мэр Петроплаховска».