Люся принесла кофе и несладкие печенья – они ей очень хорошо удавались.

- Госпожа Маргарита, а мне-то что делать завтра?

- А ты поможешь мне с фуршетом.

- С чем? – не поняла дева.

- Такая еда, которую едят не сидя за столом, а стоя вокруг него. Чтобы больше людей поместилось вокруг того стола. Берут себе на тарелки, что им там надо, и едят, и разговаривают – все со всеми. Когда происходит презентация или открытие чего-нибудь – выставки, например – очень хорошо работает. Так сказать, неформальное общение всех со всеми. Хозяева приветствуют всех гостей и говорят о важном с теми, кто им нужен, а гости занимаются примерно тем же друг с другом и с хозяевами.

- О! Как вы здорово придумали!

- Это не я придумала, это у нас все так делают. Поможешь?

- Конечно! Нужно приготовить еду?

- Да, и постряпать медовый торт. Сможешь?

- Конечно, смогу! – воодушевилась Люся. – А что ещё?

- Садись, и сообразим. Нужны маленькие бутерброды, и такие палочки, которыми их проткнуть, в виде шпажек. Деревянные. Корзиночки, в них положить закуску типа паштета или салата. Сыр и мясо кусочками. Бокалы и вино, у вас тут бывает игристое вино?

- С пузырьками? Да, белое лимейское!

- Вот, нам нужно белое лимейское вино.

- Да где же его достать, оно редкое и дорогое!

- Надо посмотреть, что есть в нашем подвале. Там было какое-то вино.

- Кто это здесь хочет белого лимейского? – дверь была приоткрыта, и граф вошёл, не стучась, и широко улыбаясь.

- Я хочу, господин граф. Несколько бутылок, для одного очень важного мероприятия завтра в шесть пополудни.

- Десять вам хватит? – спросил он.

- Думаю, да, - кивнула Рита.

- А вы расскажете, что вы затеяли?

- Да, конечно, располагайтесь. Сейчас мы с Люсей допишем меню, а вы пока можете налить себе кофе.

- Но тут всего одна чашка?

- Берите, берите. Я потом попрошу Люсю принести мне ещё одну.

Они быстро написали меню, список продуктов для него и список необходимой посуды, и Люся отправилась выяснять – что из этого есть, а что нужно попросить у домика – потому что сделать закупки они уже не успеют. Но сначала она принесла Рите ещё одну чашку.

- Рассказывайте, госпожа Маргарита.

- Извольте. Я собираюсь открыть в городе музей. Музей Бодуанов и магии. И завтра я хочу провести презентацию для первых лиц города и журналистов. Вы приглашены, собираемся в шесть часов на площади.

- Что-что? Музей?

- Да, именно музей. Не просто сокровищницу, в которую пускают всех по предварительной записи за двадцать франков, но – место, где при помощи предметов рассказывают о чём-то, интересном и полезном. Бодуаны будут за интересное, а за полезное – магия.

Он смотрел на неё, не отрываясь.

- Вы – желаете рассказывать кому-то об интересном и полезном? Заниматься просвещением?

- Да я всю жизнь примерно этим занимаюсь, - отмахнулась она. – Я просто иду по проторенной дорожке, да и всё. Ну подумаешь, немного другие условия, ну и ладно. И если вдруг затея провалится – я хотя бы буду знать, что попыталась, - добавила она в конце, как Валентину накануне.

Граф молчал, смотрел на неё во все глаза… потом встал, поклонился и поцеловал ей руку.

- Буду рад помочь вам. И буду рад, если ваша затея окажется успешной. Это весьма любопытно, а вы – отважная женщина.

- Да почему отважная, обычная я, самая обычная, - вздохнула она и опустила взгляд на колени, обтянутые платьем.

Это он не видел, как она орала на сотрудников, портивших музейные предметы по недомыслию или небрежению, и как чуть не прибила идиота, который попытался стащить ценную чашку во время уличного городского мероприятия, и как водила экскурсии по городу, и как строила неуправляемые группы детей. И как с мужем ругалась. Не видел – и к лучшему, наверное.

- Обычной женщине ничего подобного и в голову не придет, - усмехнулся он. – Вы большой талант и бесстрашный боец.

- Благодарю, - она вспомнила ещё об одном моменте. – А вы, кстати, претендуете только на эти стены, или на городской дом тоже?

- Я уже был бы рад и вовсе ни на что не претендовать, - улыбнулся он. – Но мы уже говорили с вами о том, что это невозможно, поэтому – как есть. А вы видели городской дом? Знаете, где он?

- Видела, - кивнула Рита. – Вам тоже завтра покажу.

- Буду рад взглянуть. И с меня лимейское вино, не ходите в подвал, делайте что-нибудь другое. Могу я ещё как-нибудь вам поспособствовать?

- Да, но не завтра. Вы можете провести меня в Королевский музей? Посмотреть, что там вообще есть и как это всё показывают?

- Могу, - кивнул он. – Есть у меня знакомцы, через которых это сделать легко.

- Вот и отлично, буду вам весьма благодарна.

- Договоримся. А сейчас я, с вашего позволения, пойду в бальную залу, - откланялся он.

И дальше Рита позвала Клодетт, они вместе составили список приглашённых и текст, и Клодетт отправилась в библиотеку писать приглашения, чтобы после обеда Валентин мог отвезти их в город и вручить. А сама Рита наконец-то села читать семейную историю Бодуанов.

В день презентации Рита едва всё не проспала. Потому что вечером легла не просто поздно, а очень поздно. На обед она не выходила, добрая Люся приносила ей суп и салат прямо в кабинет, и она читала, как дома – за едой, и подумала мимолётно, что господин Гийом, наверное, упадёт в обморок там, где он теперь есть, от такого святотатства – есть суп прямо на столе в кабинете и читать при этом семейную хронику! Ничего, вздохнула про себя Рита, переживёт. Все они переживут.

А пока она читала, домашние ходили вокруг на цыпочках, и даже команда Клода стучала тише и аккуратнее. А в четверг они и вовсе получили выходной, господин же граф сказал, что прибудет прямо к шести на площадь.

Господин Люсьен был весьма интересным автором. Писал он хоть и витиевато, как было положено образованному человеку в восемнадцатом веке, но не слишком, и читалось вполне легко и свободно. Местами даже очень смешно. Рита узнала, как господин Гийом помог осушить болота вокруг города, и теперь там плодородная земля – да-да, Валя подтвердил, там и сейчас выращивают зерно, овощи и фрукты на продажу. И траву для скота. Вот и не смейте больше говорить, что проклятый колдун, потому что – едите-то вы что?

Сын его Оливье, тот самый королевский советник, ни много ни мало оставался хранителем королевской печати, когда король изволил отбыть в крестовый поход на восток. Ничего так. И сумел провести эти пять лет так, что и государство не уменьшилось, и вернувшийся живым король его не казнил.