– Надеюсь, мне не придется предоставлять ему интимные услуги? – проворчал Хадди.

– Это уж как захочешь.

– Да что б я…. – вскипел Иштархаддон.

– Ладно, ладно, шучу! Я полагаю, что ты должен сделать следующее – зажать лягушачий рот Васи Селещука своей могучей дланью, чтоб не орал, и свернуть ему шею. Такие вещи у тебя получаются хорошо. Потом уложишь его в постельку в естественной позе спящего человека и прикроешь одеялом. А затем покинешь помещение. Не забудь попрощаться с охранниками. Впрочем, можешь и не прощаться. Главное – выйди из дома. Я буду ждать тебя на этом самом месте.

– Сложно все это, – забеспокоился Иштархаддон. – Проще закидать их гранатами, а потом перестрелять, когда выбегут. И как я буду изображать женщину? Я же не умею этого делать. Ты должен был предупредить меня, я бы потренировался…

– Тебе не нужно будет ничего изображать, – прервал его Игорь. – Они увидят тебя таким, каким я захочу. Все будет в ажуре. Иди. Ты помнишь его дом – вон та махина на отшибе. Иди, Хадди.

Игорь достал из сумки плитку шоколада, отломил кусок и сунул его в рот.

Брыкается паршивец Хадди, думал он, не нравится ему мой план. Давай, давай, Хадди, вперед, только зайди в этот чертов дом, и дальше все будет в порядке. Только зайди.

– Ладно… – Хадди смущенно переминался с ноги на ногу, не похоже это было на него, обычно самоуверенного донельзя. – Значит, иду я…

– Иди, дорогой мой. Иди.

– Может быть, попрощаемся?

– Зачем попрощаемся? – прочавкал шоколадом Игорь. – Что еще за прощания такие? Мы снова увидимся минут через пятнадцать.

– Ну а вдруг все же что-то случится? Кто знает…

– Не узнаю я тебя, Хадди, – Игорь покачал головой, – ты всегда доставал меня тупым своим бесстрашием, а теперь вдруг рассопливился. Иди, брат, прикончи эту жабу, и весь мир вздохнет спокойно. Хоть и не узнает об этом весь мир. А дальше мы с тобой разберемся по-братски. Устроим роскошную пирушку.

Иштархаддон грустно вздохнул, потом встряхнулся, отгоняя тревожные мысли, расправил плечи и зашагал к дому Селещука.

Игорь достал сигарету и закурил. От вкуса опостылевшего шоколада подташнивало.

* * *

Игорь сидел в машине – старенькой "пятерке", спешно купленной по дешевке. Курил одну сигарету за другой.

Нервничал ли он? Пожалуй, нет. Нельзя ему было сейчас нервничать. Некогда. Счет шел на минуты, на секунды. Сейчас или никогда.

Интересно, а что бы сказал Хадди, узнай он, что у Гоши припрятана на соседней улице машина? Похвалил бы предусмотрительность, за подготовленную возможность к быстрому бегству? Да нет, вряд ли. Он бы заволновался еще больше, вот что.

Хадди слишком волнуется. Сердце его трепыхается как воробей, пойманный кошкой. Это ничего, Хадди. Иди, голубчик, иди. Никто не увидит, как ты дергаешься – все узрят лишь вульгарную пейзанку, пованивающую духами. Ну и вкусы у этого Васи Селещука, бр-р-р…

Хадди уже в прихожей коттеджа. Говорит что-то невпопад, кулачищи его сжимаются, ему проще уложить всех охранников на месте, чем притворяться деревенской блядушкой. Все нормально, все нормально… Идет по коридору к спальне Василия Николаевича. Замечательно.

Пока у Игоря все получалось. Собственно говоря, получилось у него самое главное – последняя перезагрузка, после этого осталось лишь поставить точку – убить Василия Селещука. Ашшура.

Убить. Решение внешней проблемы.

С проблемой внутренней дело обстояло намного сложнее. Игорь трезво оценивал ситуацию – понимал, что нуждался если не в психиатре, то в хорошем психотерапевте. Очень хорошем. В том, кто мог бы вылечить его. И ничего невозможного в этом не было. Но… Проклятое "но" – для такого лечения понадобились бы годы. Сотни занятий, сеансов, кропотливой работы.

Он хотел вылечиться разом. И ему казалось, что он нашел средство для этого. Было ли это иллюзией? Он был уверен, что любой профессиональный психоаналитик сказал бы: "Это опасная ошибка! Не делайте так, Игорь, вы лишь усугубите свое состояние".

Он хотел сразу, сейчас. Предписал себе новую роль, которую он никогда не играл – роль врача. Попытался стать третьей личностью, взглянуть на Игоря и Хадди со стороны, хладнокровным непредвзятым взглядом. И как перед врачом, лечащим пациента, страдающего множественностью личности, перед ним встала дилемма: какую из личностей лечить – Игоря или все же Хадди? Кого из них оставить в живых, а кого развеять в прах?

Непросто было сделать выбор. Но он сумел выбрать, и это давало ему надежду на исцеление.

Иштархаддон уже стоял в спальне Василия Николаевича – пошло-роскошной комнате, оснащенной гигантской кроватью, баром, ванной, биотуалетом и разнообразной хай-фай аппаратурой. Как и предполагал Игорь, все сразу же пошло наперекосяк. Креатор Селещук моментально усек, что в комнату к нему входит не девица Зина, а некий громила с трясущимися руками. Само собой, Селещук тут же завопил противным голосом и кинулся к стене, где находился потайной шкафчик с пистолетом, а по пути нажал на кнопки вызова охраны – внутренней и центральной. И в Нижнем Новгороде тут же получили сигнал, и направили к коттеджу автомобиль с вооруженными людьми. И все же Ашшур опоздал. Его личным охранникам было не до хозяина – они спасались. В их сердцах похоронным набатом гремел отупляющий ужас, адреналин жидким огнем тек по венам, в черепушках колотилась единственная мысль – бежать! Игорь посылал импульсы страха как непрерывный морзяночный "SOS" – в доме четверо охранников, еще один работник в подвале у генераторов, плюс шофер, плюс садовник, подстригающий кусты – не должно остаться ни одного человека. Драпайте, ребятки, и поскорее. Вы не должны пострадать. Ваше убийство в план не входит.

Ситуация минуту спустя: два джипа с охранниками и персоналом выруливают в открытые ворота. Василий Селещук целится в Иштархаддона из огромного пистолета (похоже, мозгляк питает слабость к большим пушкам). Хадди ухмыляется, руки его уже не дрожат. Он пришел в себя.

Селещук стреляет и промахивается с пяти шагов. В Хадди уже невозможно попасть – он начал двигаться. Движение заканчивается ударом. Хадди даже не пытается выбить из руки врага пистолет – прямой в скулу сносит Селещука с ног и впечатывает его в стену. С грохотом падает пара японских фарфоровых ваз. Селещук сползает по стене тихо, медленно. Как ни странно, он еще жив.

Спустя еще пять секунд: Хадди наклоняется над Селещуком, смыкает пальцы на его горле и с хрустом ломает кадык. Селещук умирает беззвучно. Финита ля комедия.

Не финита.

Игорь выкидывает окурок в окно. Смотрит на свои пальцы – внимательно изучает их, прислушивается к чувствам. Противно. Но ощущения, что только что убил, нет. Это не он убил. Все-таки не он. Убил другой – бывший он.

Господи, когда же все это кончится?

Скоро.