– Прекрати себя так вести.– Чуть ли не выплюнул появившийся из-за спины Максим собираясь забрать мою ношу.– Я уже извинился…

– Дааа,– остановившись, перебила его.– Максим ты мерзавец, скотина и козёл!– Чётко выговаривая каждое оскорбление, словно выплёвывала его, смотря прищурено ему в глаза, на что он сжал зубы и напрягся так, что аж на скулах желваки заиграли. А я продолжая представление, только широко распахнула глаза принимая вид дурочки:

– Неприятно? Ну извини, ляпнула не подумав!

Со злостью развернулась и покатила чемоданы за собой и успела даже войти в здание аэропорта, прежде чем он догнал меня и выхватил оба чемодана.

Повесив свою сумку через плечо и закинув за спину, убрал выдвигающиеся ручки чемоданов и, подхватив их понёс, словно они были невесомыми. Ну а мне не оставалось ничего как, с досадой прикусив губу, следовать за ним.

Мы действительно приехали впритык: время регистрации фактически закончилось, и можно сказать успели мы чудом, ещё десять минут и всё, остались бы в Новосибирске. Быстро пройдя все положенные процедуры, в числе последних вошли в самолёт, прошли к указанным местам в билете и я чуть ли не с облегчённым вздохом проскользнула и села в кресло рядом с иллюминатором, тут же отвернулась.

Уже рассвело и, наблюдая за снующим персоналом внизу, рядом с самолётом, можно было отвлечься от тягостных дум. Только кто бы мне дал.

– Лия,– голос Максима прозвучал за спиною так близко, что я вздрогнула.– Извини что обидел, но я действительно не думал ничего плохого и не подразумевал ничего из сказанного тобою, а слово это идиотское… Да я даже и смысла его не знал. – Максим тяжело вздохнул, а я… я сидела, прикрыв глаза, и старалась не расплакаться – ужасно обидно слышать такое именно от того, кому нужно научиться доверять, о ком мечтала и тайком рисовала, вспоминая редкие поцелуи.– Мне действительно жаль. Что бы я не ляпнул, выглядишь ты потрясающе, очень,– здесь он запнулся, но быстро продолжил:– женственно…

Чтобы не растечься сейчас лужицей от его комплиментов, резко его перебила:

– Спасибо за комплимент Максим. Я тебя услышала и принимаю твои извинения.

Прозвучала просьбы пристегнуть ремни, и я отвлеклась, радуясь, что так вовремя можно отвлечься от этого неловкого разговора, пристегнулась, но ремень был настолько широким в объёме, что ещё как минимум такая же девушка поместилась бы. Крутясь, пыталась понять, как его подтянуть.

– Давай помогу,– Максим хотел было наклониться, но я его остановила:

– Благодарю. Сама справлюсь.– И неловко потянула натяжной механизм, закусив губу, пыталась отрегулировать натяжку и уже даже подумывала бросить это бесполезное занятие, оставить всё как есть, как Максим нагнулся, убрав мои руки, сам всё быстро затянул и, откинувшись в своем кресле, прикрыл глаза.– Спасибо.– Буркнула и отвернулась, но услышав его тихие слова, обернулась и прислушалась:

– Оскорбления от того, кто тебе безразличен, также безразличны, не задевают душу, не ранят. Услышав их, ты только пожмёшь плечами и пойдёшь по жизни дальше и только от близких, только от тех кто дорог, услышав обидные слова, их принимаешь близко к сердцу, переживаешь, испытывая душеную боль. Я рад, что в нашем случае, судя по твоей реакции, хоть ты этого и не признаешь – я тебе небезразличен.– Я только открыла рот и также его закрыла, не зная, что ответить на его слова, как он продолжил так же тихо не открывая глаз:– Твои слова меня задели и обидели, потому что ты мне тоже небезразлична, Лия.

Хотелось бы мне ему всё высказать, ой как хотелось! Только сейчас не время и не место. Вот как можно говорить о таком так спокойно? Сидит, прикрыв глаза, грудь мерно вздымается – ни волнения, ничего, словно, словно…у него вместо сердца ледяная глыба.

Гневно, с крупицами разочарования, отвернулась к иллюминатору. Хотя он же не сказал, что как-то по особенному ко мне относится? Небезразлична – это не симпатия и конечно же не любовь, это … Прикусив губу опять обернулась, посмотрела на него задумчиво, но ничего не изменилось: всё также спокоен, ровно дышит и кажется спит. Отвернувшись, устроилась поудобнее в кресле, погрузившись в размышления и не заметила как уснула.

Пробуждение было приятным: моя голова мягко, изредка покачиваясь, лежала на чём-то очень удобном, мягком, было тепло и очень уютно. Открыв глаза даже не сразу сообразила где я, а когда поняла, как-то нервно шарахнулась в сторону, тут же оглядев себя.

Мало того что я спала положив голову ему на грудь, так и его куртка сейчас лежала на моих коленях создавая дополнительное тепло.

– Извини, я случайно.– Пробормотала, протягивая куртку Максиму стараясь не смотреть на него, но взгляд, то и дело возвращался к его помрачневшему лицу.

– Опять шарахаешься от меня,– бросил он, забирая свою куртку и кидая её себе на колени.

– Я..

– Могла бы ещё поспать.

– Нет,– помотала головой. Хотела объяснить, что отшатнулась инстинктивно и дело совершенно не в нём, но взглянув в его глаза, где ясно читалось раздражение, не рискнула, струсила и отведя глаза выпалила:– мне нужно в туалет.

Мне не столько требовалось в уборную, как хотелось привести чувства и мысли в порядок и хоть несколько минут побыть в одиночестве.

Освежившись, вернулась обратно в уже более менее уравновешенном состоянии с успокоенным ритмом сердца, которое сорвалось в галоп стоило мне понять как я спала. Максим уже сидел что-то читая в своём планшете и я последовала его примеру – проведя время до посадки читая всё тот же нудный детектив.

Время между посадкой во Владивостоке и вылетом в Токио пролетело настолько быстро, что мы едва успели перекусить в одном из кафе аэропорта, как уже бегом мчались на посадку в самолёт. Максим, достав планшет, просидел уткнувшись в него весь полёт, только несколько раз отвлекаясь на проходящую стюардессу и спрашивая у меня хочу ли я поесть, кофе, чай и на заполнение каких-то бумаг, которые тоже отдал стюардессе.

Периодически кидая на него взгляды, порывалась заговорить с ним, благо и тема была подходящая: он ведь не успел рассказать про храм, но в итоге я так и не решилась, постоянно находя для себя отговорки. Когда уже вот-вот нашла подходящие слова, было поздно – объявили посадку.

Убрав планшет, Максим пристегнулся, молча наклонившись, проверил мой ремень и отвернулся. Только на выходе из аэропорта, поняла, как мне будет тяжело: языка ведь я не знала, поэтому всецело здесь буду зависеть от своего спутника. Встречающий нас мужчина, оглядел, словно сканируя и перебросившись несколькими фразами на английском языке с Максимом, забрал один мой чемодан у него и повёл на стоянку машин.

Примерно минут через двадцать мы уже мчались по улицам Токио, а я с изумлением, даже не стараясь скрывать интерес, вертела головой. Ведь посмотреть действительно было на что: огромные небоскрёбы, мерцающие плазменные экраны с рекламой, толпы людей спешащих по своим делам. С одной дороги мы сворачивали на другую, то поднимаясь спиралью вверх, и мчались по мосту, то резко съезжали под землю и продолжали путь там.