– То есть наш бледный гиацинт не рассказывает исповеднику, что с ней вытворяет всесильный негодяй? Я могу удовлетворить ваше любопытство.

С него станется. Странный человек, Алваро был понятнее…

– Рокэ, я не удивляюсь, что Катарина ненавидит вас, иначе и быть не может, но вы ее тоже ненавидите. Почему?

– Я никого не ненавижу, это слишком хлопотно. Мне нравится, когда святая от избытка жизненных сил превращается в шлюху, а шлюха, утомившись, возвращается в святое состояние. У Катарины мужской ум и женское тело. Сидя, она хочет одного, лежа – другого, и тут бедный Август ей не помощник. Так рассказать, как мы проводим время?

– Не стоит. Во-первых, мы не в исповедальне, во-вторых, вы меня смутите, а в-третьих, я вас видел. Запоминающееся зрелище, хоть и непристойное. И все же будьте осторожны.

Нет, он положительно без шадди глупеет. Советовать Ворону соблюдать осторожность – верный способ погнать его на рожон. Впрочем, Катари умнее братьев, месяца три она будет плакать и ходить в черном. Бедные оруженосцы!

– Рокэ, беру свои слова назад… Если вам не хватает вранья на Советах, добирайте в постели.

– Ваше Высокопреосвященство, если женщина не в состоянии обуздать собственную природу, это ее заботы, а ненавидящая любовница забавнее влюбленной. И безопаснее. Пожалуй, после нашего содержательного разговора я навещу бедняжку…

1

Дракко был недоволен, но хорошо воспитан. Хозяин хотел, чтоб он отставал от каимского недотепы, и полумориск отставал, хотя, дай ему волю…

Две лошади – рыжая и гнедая – пролетели свежескошенным лугом и замерли у перевитой вьюнками живой изгороди. Робер усмехнулся и погладил Дракко между ушей. С конем ему повезло, это была единственная его удача за последние несколько лет, если, разумеется, не считать за таковую равнодушие смерти к особе маркиза Эр-При. Смерть не любит тех, кому нечего терять…

– Ты согласен? – Довольный победой Альдо ослабил поводья, и каимец затряс головой, роняя хлопья пены. Бедняга устал бегать с груборуким всадником на спине да еще наперегонки с полумориском.

– С чем согласен? – уточнил Робер. Прежде чем пуститься наперегонки, они обсуждали кагетскую неудачу и гадали, что станут делать Гайифа и Дриксен. Робер полагал, что ничего, по крайней мере какое-то время, Альдо утверждал, что империя просто обязана огрызнуться.

– С тем, чтоб перебраться в Алат?

Об этом они не говорили. Робер считал переезд делом решенным и сам не знал, рад или нет. Агарис и раньше был тошнотворным, а сейчас стал просто страшным, но здесь оставалась Мэллит… Хотя даже спи маркиз Эр-При с гоганни в одной комнате, девушка была бы для него дальше звезды.

– Чего замолчал? – Лицо сюзерена было странно неподвижным.

– Даже не знаю, – Робер с сомнением покачал головой, – я никогда не любил этот город, но…

– Вот именно! – перебил Альдо. – Я понимаю Матильду, она – алатка, ей хочется домой, но покинуть Агарис – признать то, что мы не Раканы, а только родичи Альберта Алати. Мне нечего делать в этой дыре, Робер, нечего!

– Как посмотреть… Алат – герцогство богатое, а Агарис… Ну что с того, что сюда стянулись почти все недовольные. Собрались, сидят и зарастают пылью! Вспомни – первой тут обосновалась королева Бланш с наследником, потом подтянулись Берхаймы и Гонты. Агарис – пристанище неудачников – кто только сюда не сбегал от полковников Пеллота до сторонников Алисы…

– Я им не доверяю, – бросил сюзерен, – у них с происхожденьем не все чисто, и потом… Алиса с Франциском хотели поднять Талигойю без Раканов, а их сторонники вспомнили о нас, только когда все продули…

– Зато теперь Штанцлер делает больше всех остальных, вместе взятых.

– Так говорят, – Альдо накрутил повод на руку, – но коты не питаются маргаритками… Гоганам нужно первородство, магнусы хотят раздавить олларианцев, Гайифа с Дриксен – сломать голову Талигу, а что ловит кансилльер?

Робер с удивлением посмотрел на сюзерена, раньше Альдо такие вещи не волновали, хотя в чем-то он прав. Штанцлеры были родичами королевы Алисы, но были ли они дриксенской ветвью Борнов? Сами Борны в этом глубоко сомневались. В любом случае отец Августа ставил не на Раканов, а на вдовствующую королеву и малолетнего Фердинанда, но Алиса проиграла…

– Конечно, сейчас Штанцлер безупречен, – принц напустил на себя значительный вид, и Роберу стало смешно, – но можем ли мы ему верить до конца?

Альдо хвастался. Точно так же он хвастался достижениями в фехтовании и верховой езде. Оставалось надеяться, что в политике принц преуспеет больше. Впрочем здесь маркиз Эр-При сюзерену не соперник и не советчик, в интригах Иноходец никогда не разбирался.

– Ты не веришь кансилльеру.

– Я верю только тебе и Матильде, остальные думают только о себе. И я хочу знать, что именно. Я не собираюсь быть куклой на веревочке. Ни у гоганов, ни у магнусов, ни у штанцлеров с окделлами. Я – король Талигойи по праву рождения, а не игрушка, и когда-нибудь это поймут!

Да, Альдо – последний из Раканов, «Первородный», как говорят правнуки Кабиоховы, но таковыми были и его отец, и дед, и прадед. А Франциск Оллар был никем, но сумел победить…

– А сейчас нам нужно решать, ехать в Алат или нет, – Робер предпочел вернуться к более понятным вещам. – Ты, как я понимаю, не хочешь?

– Не хочу. Уехать – значит струсить. Эсперадор вздумал мириться с Дораком, и нас вышвыривают в провинцию, чтобы не мешали!

Вот это новость! Святой Престол признает олларианцев?! Быть не может!

– С чего ты взял?

– У меня есть свои источники, – Альдо одновременно злился и наслаждался своей осведомленностью, – епископ Оноре выехал на переговоры с Квентином Дораком. И в то же время Альберт Алати вспомнил о сестре. Сложи «два» и «два» и ты поймешь, что нас выпроваживают.

Если это и в самом деле так, то сюзерен прав, но уж больно это не похоже на эсператистов.

– Ты говорил с Енниолем?

– Нет, и вообще слухи о мудрости рыжих преувеличены. С Кагетой они промахнулись, а о переговорах и вовсе ничего не знают. У них есть золото, но этого мало, чтобы играть коронами. Торгаши это только торгаши… Они хотят, чтобы мы уехали.

Эти «торгаши» чуют ту же опасность, что крысы и кони, но Альдо не суеверен. Робер тоже был не суеверен. До Кагеты и своей болезни… Робер Эпинэ внимательно посмотрел на принца Ракана:

– Делай как хочешь, но Агарис – болото. Сюда попадают и здесь увязают… Алат хотя бы граничит с Талигом. Если мы окажемся там, за нами поедут только те, кто готов драться, а не шипеть по углам.

– Ты прав, – принц задумчиво нахмурил брови, – об этом я не подумал. Мне дедовы приятели не нравятся – крику много, а шерсти никакой. Зато когда мы победим, они первыми с мешками прибегут.