Но орден призвал пополнения из Германии, присоединились поляки, привлекли поморян. Пруссам получить помощь было неоткуда, разве что от литовцев, но они враждовали между собой. И действовали немцы совсем не так, как польские короли и герцоги. Не отдельными вылазками в чужие леса, не разовыми экспедициями. Они пришли навсегда и наступали планомерно, систематически. Вышло ополчение? Очень хорошо. Чем больше язычников соберется в кучу, тем лучше. Массы человеческих тел не выдерживали ударов рыцарской «свиньи», кулаки бронированной конницы давили их, после чего начиналось истребление. Всем, кто встал против ордена с оружием — смерть. Мужчины ли, женщины — смерть. Так спокойнее. Кто догадался бросить оружие или попался в занятом селении — крестись. Иначе тоже смерть. Но пруссы оружия не бросали, дрались до последнего…

Русских война в Пруссии, вроде бы, не касалась, а некоторые князья дружили с Конрадом Мазовецким — соответственно, сочувствовали рыцарям. События в Эстонии касались русских интересов гораздо ближе. Но и новгородцы забили тревогу лишь после того, как немцы взяли крепость Оденпе (Медвежью Голову). Потолковали на вече, обсудили и согласились — явный непорядок. Раньше-то эстонцы из Оденпе платили дань Новгороду. Что же получается, рыцари наложили лапу на чужие денежки? Зазвонили колокола, скликая ратников, командовать ими поставили псковского князя Владимира Мстиславича — того самого, который был в родстве с рижским епископом Альбертом.

Отправились к Оденпе, честь по чести обложили город. Но и Орден сдавать позиций не собирался, на выручку выступил сам магистр Вольквин. На русских он обрушился неожиданно, ночью. Порубили и растоптали охранение, ворвались в лагерь. Князь Владимир неплохо знал воинское дело. Не растерялся, навел порядок, смог выстроить воинов, и немцы получили такой отпор, что мало не показалось. Кого-то положили на месте, кто-то унес ноги. Но после взбучки магистр предложил переговоры, а князь, как выяснилось, не забыл прошлых приятельских отношений. Сошлись на том, что рыцари платят выкуп, уходят из Оденпе, а новгородцы их не трогают. Расстались мирно, по-дружески. Хотя крестоносцы отнюдь не собирались соблюдать договор. Как только князь увел рать, они вернулись.

Вскоре в Новгороде узнали, что рыцарское войско «крестит» эстонцев уже совсем рядом с границей. Послали другого князя, Всеволода Мстиславича. Он перехватил немцев на р. Эмбах (Эмайыги), разметал их отряды и повернул назад, в Новгород. А орденцы не повернули. Получили подкрепления и овладели городом Юрьевом (Тарту). На русские земли крестоносцы начали напускать банды ливов и латышей. Это получалось выгодно во всех отношениях. Прибалтов ссорили с русскими, заодно позволяли им пограбить — пусть ощутят, как хорошо жить в немецком подданстве. Часть добычи они отдадут хозяевам, ничем не рискующим. А новгородцы пускай призадумаются, враждовать ли с Орденом или пора поддаться ему?

Новгородцы призадумались. Бояре опять делились по партиям. Одни убеждали, что надо принимать серьезные меры, звать сильного князя, а реальную помощь можно было получить только от Владимирского государя. Другие возмущались — стоит ли обращаться к владимирцам? А если они опять, как при Всеволоде Большое Гнездо, захотят подмять новгородские «вольности»? Спорили, бодались, но высказываться за подчинение немцам никто не решался, и удалось достичь осторожного компромисса. Новгород приглашал на княжение малолетнего сына Юрия II, Всеволода. А великий князь пусть оценит, какую высокую честь ему оказывают, и пришлет «низовые» полки — новгородцы называли так воинов из Залесской земли.

Что ж, Владимирский государь согласился. Восстановить влияние в Новгороде само по себе значило немало. Ребенок с боярами отправился княжить, а победитель болгар Святослав Всеволодович привел войска. Соединился с новгородцами, русские прокатились по Латвии и подступили к замку Кесь (Цесис). Но немцы отлично умели укрепляться, взять замок не удалось. Постояли и отступили. А едва рать Святослава зашагала на родину, рыцари кинули на новгородскую территорию ливов, латышей, эстонцев. Они бесчинствовали вокруг Пскова, убивали людей на дорогах, появились возле самого Новгорода, разорив храмы и деревни. Оживились и литовцы, такое дело им очень понравилось, они с большим удовольствием ринулись в набеги.

В общем, становилось ясно, что компромиссами с детьми ограничиваться уже нельзя, надо выбирать: или — или… А под впечатлением случившегося верх взяла патриотическая партия. На княжение позвали Ярослава Всеволодовича. Всего-то 6 лет прошло, как его объявляли главным врагом новгородцев, преступником и злодеем! Всего 6 лет назад специально шли с Мстиславом Удалым, чтобы драться с Ярославом! Проклиная его, разъярив сами себя, озверело рубились на Липице! А сейчас вдруг оказалось, что Ярослав не очень-то и враг. И не для всех он враг. Наоборот, самый подходящий князь, способный остановить немцев!

Ярослав не заставил себя ждать, приехал. Стремительными маневрами дружин он расшвырял обнаглевших литовцев с латышами, очистил от них новгородские владения. Энергично взялся за подготовку войны с Орденом. Условия для этого сложились самые подходящие. Немцы, датчане и шведы, поделив Эстонию, насаждали европейские порядки, местные жители получили статус крепостных. А в ту пору крепостное право было суровым. Феодал получал полную власть над крестьян, за ослушание мог казнить по собственному усмотрению, определял оброк, работу на барщине.

Эстонцы взвыли. Ведь для начала каждому хозяину требовалось построить замок, копать рвы, насыпать валы. Требовалось возводить дома, церкви. Но рыцарям нужно было и покушать, содержать отряды слуг, купить оружие. Значит, трудись до седьмого пота на стройке, а при этом еще и обрабатывай поля, огороды, отдавай скот, птицу, рыбу, молоко, шерсть, выделывай холсты. На работы крестьян выводили надсмотрщики из самих же крепостных, но получившие дубинки и право лупить односельчан. Общепризнанным в Европе было и право первой ночи, для безбрачных крестоносцев оно пришлось особенно кстати. Теперь католический священник венчал молодых, феодал от души поздравлял их, желал хорошего приплода рабов, жениха усаживали за стол надуваться пивом, а невесту уводили к хозяину…

Были и такие, кто пробовал не подчиняться, сопротивляться, но стены замков были удобны не только для обороны. Трупы строптивцев повисали высоко, чтобы всем было видно. Однако ненависть копилась, таилась под спудом. А в 1223 г. Швеция раскололась в междоусобице. Перессорились и шведские рыцари на о. Эзель. А эстонцы, не особо разбирая, кто там против кого, кинулись убивать их. Покончив со шведами, взялись за датчан, пожгли крепости, перерезали гарнизоны. С острова восстание перекинулось на материк. Вместо призыва от села к селу пересылали мечи, испачканные немецкой и датской кровью — дескать, мы уже управились, настала ваша очередь. Уничтожив пришельцев, пели и плясали, женщины мыли и скребли дома, чтобы даже германского духа не осталось.

Но повстанцы понимали, что сил у рыцарей еще предостаточно, позвали на помощь русских. Князь Ярослав отреагировал немедленно, выслал отряды в Феллин (Вильянди), Юрьев, Оденпе. Для большого наступления обратился к старшему брату, и Юрий II направил в Новгород 20 тыс. ратников. Ярослав с этой армией двинулся в Эстонию. Всюду его чествовали как освободителя, выдавали в оковах уцелевших немцев. От Юрьева князь наметил нанести удар прямо на Ригу, но и противники уже опомнились. Орден Меченосцев и датский король снеслись между собой, договорились отложить взаимные счеты и объединиться «против русских и язычников». На р. Имре немецко-датское войско смело и рассеяло плохо организованные толпы повстанцев. Эстонцы разбегались, принесли панику в Феллин, рыцари катились следом.