Таг отпил глоток. А потом, словно собираясь поставить чашку на лакированный столик, выронил ее. Чашка ударилась о кедровую древесину пола и разлетелась на сотни драгоценных осколков.

— Прошу прощения, — извинился Таг. — Я очень неловок.

— Ничего страшного. — Хэнсу великодушно наклонил голову и жестом велел слуге убрать осколки. Приступая к работе, слуга дрожал. Он чувствовал гнев хозяина.

— Надеюсь, это не слишком ценная вещь? — спросил Таг, испытывая хозяина, стараясь вывести его из себя, расплачиваясь с ним за уловку с одеждой. Рассерженный человек с ненавистью в сердце теряет способность рассуждать здраво. Таг ожидал реакции Хэнсу.

Оба знали, что Таг прекрасно сознает, сколь драгоценна была эта чашка.

— Уверяю вас, сэр Питер, она не имеет никакой ценности. Просто безделушка. Забудьте о ней, — настаивал старик, но Таг видел, что разозлил его. За этой высохшей маской с пучком волос на щеке скрывался человек страстный. Однако старик показал класс, стиль и выдержку. Достойный соперник, решил Таг. Он прекрасно сознавал, что доверия между ними быть не может, только взаимная выгода и деловое партнерство, возможно, временное, БОСС и «Удачливого дракона».

Разбив чашку, он получил временное преимущество над патриархом. Он вывел его из равновесия.

Старик допил чай из своей чашки, точно такой же, какую разбил Таг, и повелительным жестом протянул руку.

Один из слуг, поклонившись, вложил ему в руку шелковый платок. Хэнсу старательно вытер чашку, завернул ее в шелк и протянул Тагу.

— Примите этот дар, сэр Питер. Надеюсь, наша дружба окажется не столь хрупкой, как эта маленькая чашка.

Таг решил, что Хэнсу восстановил равновесие. Ему оставалось только принять экстравагантный подарок и тем самым признать, что потерял лицо, получив эту тонкую отповедь.

— Я буду ценить этот дар как знак великодушия и щедрости дарителя, — сказал он.

— Мой сын Чэнгун, — старик указал на Чэнгуна легким движением птичьей руки с голубыми жилками, — сказал, что вы хотите осмотреть мое собрание слоновой кости. Вы тоже собираете слоновую кость, сэр Питер?

— Нет, но меня интересует все, что имеет африканское происхождение. Льщу себя надеждой, что знаю об африканском слоне больше обычного среднего человека. И знаю, как высоко ваш народ ценит слоновую кость.

— Поистине, сэр Питер, никогда не спорьте с китайцами об действенности их амулетов, особенно из слоновой кости. Всем нашим существованием управляют астрология и предсказания будущего.

— Отсюда «Удачливый дракон»? — предположил Таг.

— Совершенно верно. — Хэнсу улыбнулся; его пергаментная сухая щека, казалось, вот-вот разорвется. — У дракона при моих воротах клыки из чистой слоновой кости. Я всю жизнь в плену очарования слоновой кости. Свою карьеру я начал в мастерской отца, резчиком по кости.

— Да, я знаю, что нэцкэ с вашим личным клеймом стоит не меньше, чем резьба знаменитых древних мастеров, — сказал Таг.

— А, я делал их, когда у меня была твердая рука и верный глаз. — Хэнсу скромно покачал головой, но не стал отрицать ценности своих творений.

— Я очень хотел бы посмотреть образцы вашей работы, — сказал Таг, и Хэнсу знаком попросил младшего сына помочь ему подняться.

— Увидите, сэр Питер. Увидите.

Музей слоновой кости был устроен в некотором отдалении от главного дома.

Крытым переходом они медленно прошли по садам, медленно — чтобы не затруднять старика. Хэнсу семенил мелкими шажками, с трудом.

Он остановился покормить рыбок в одном из декоративных прудов. Вода вскипала от рыбы, алчно бросающейся на корм, старик ласково улыбался.

— Жадность, сэр Питер. Где бы мы с вами были без жадности?

— Здоровая жадность — горючее капиталистической системы, — согласился Таг.

— Мы с вами богатеем благодаря тупой, бессмысленной жадности других людей, не так ли?

Таг согласно наклонил голову, и они пошли дальше.

У входа в музей тоже стояли охранники в полувоенных мундирах и серебряных шлемах. И не спрашивая, Таг понял, что охрана здесь постоянная.

— Отборные люди, — заметил его взгляд Хэнсу. — Я доверяю им больше, чем современным электронным приборам.

Чэнгун на мгновение отпустил руку отца и набрал код доступа на контрольной панели системы сигнализации; массивные резные двери автоматически раскрылись. Чэнгун пропустил всех внутрь.

В музее не было окон, не было естественного освещения, а искусственное было устроено мастерски. Кондиционеры поддерживали нужную влажность для сохранения и защиты слоновой кости. Зашипела пневматика, и резные двери закрылись.

Таг сделал три шага в просторный вестибюль и резко остановился. Он смотрел на витрину в центре мраморного пола.

— Узнали? — спросил Хэнсу.

— Да, конечно, — кивнул Таг. — Видел однажды, очень давно, во дворце султана Занзибара еще до революции. С тех пор многие гадали, что с ними стало.

— Да. Я приобрел их после революции 1964 года, когда султана изгнали, — подтвердил Хэнсу. — Мало кто знает, что они у меня.

Стены помещения были выкрашены в голубое, в особенный молочно-голубой цвет африканского неба, подобранный с тем, чтобы лучше показать и подчеркнуть размеры двух слоновьих бивней — да и размеры вестибюля преследовали ту же цель.

Длина каждого бивня превышала десять футов, основание в обхвате толще девичьего стана. На конце каждого бивня — арабская надпись, сделанная сто лет назад чиновником султана Баргаша и удостоверяющая вес бивня, когда тот прибыл на Занзибар. Таг прочел: более тяжелый бивень весил 235 фунтов, второй на несколько фунтов меньше.

— Сейчас они легче, — предвидел его вопрос Хэнсу. — Общая усушка — двадцать два фунта, но по-прежнему нужны четверо мужчин, чтобы перенести один из них. Подумайте о могучем животном, которое их носило.

Это были самые известные из существующих бивней. Таг изучал историю Африки и знал историю этих удивительных объектов.

Эти бивни сто лет назад добыл на южных склонах Килиманджаро раб по имени Сенусси. Хозяином раба был негодяй, которого звали Шунди, один из самых жестоких и гнусных рабовладельцев и торговцев слоновой костью на всем африканском побережье, а ведь эти края были известны жестокостью работорговцев.

Впервые встретив слона, Сенусси благоговейно замер, не решаясь убить его. Опираясь на кремневый мушкет, он несколько часов с уважением разглядывал удивительное животное, прежде чем набрался храбрости, чтобы подойти и послать ему пулю в сердце.

Как потом рассказывал хозяину Сенусси, самец пробежал всего сто шагов и упал. Это был очень старый слон, у него стерлись даже четвертые, самые дальние коренные зубы, и он стоял на пороге медленной голодной смерти в старости.