Эйнштейну понравился цыпленок, и к тому же он проявил заметный интерес к пиву.

Тревис решил налить полбутылки пива в новую желтую пластмассовую миску, которую они купили для ретривера утром.

— Не больше, чем полбутылки, даже если тебе очень понравится, — предупредил он. — Ты мне нужен трезвый для вопросов и ответов.

После ужина они уселись втроем на огромной кровати, и Тревис распаковал игру «Скрэббл». Он положил доску игровой поверхностью вниз, а Нора помогла ему разложить карточки с буквами на двадцать шесть стопок.

Эйнштейн, на которого, казалось, совершенно не подействовало выпитое пиво, с интересом наблюдал за ними.

— О'кей, — сказал Тревис. — Мне необходимы более подробные ответы, чем просто «да» и «нет». Я подумал, что вот это нам поможет.

— Гениально, — ответила Нора.

Обращаясь к псу, Тревис сказал:

— Я задам тебе вопрос, а ты будешь выбирать карточки с буквами, необходимыми тебе для ответа, букву за буквой, слово за словом. Понял?

Эйнштейн моргнул, посмотрел на сложенные в стопки карточки, затем на Тревиса и «ухмыльнулся».

Тревис спросил:

— Ну вот и хорошо. Ты знаешь название лаборатории, из которой ты сбежал?

Эйнштейн ткнул носом в карточки с буквой Б.

Нора сняла карточку и положила ее на пустую часть доски.

Меньше чем за минуту на доске появилось слово «БАНОДАЙН».

— Банодайн, — задумчиво произнес Тревис. — Никогда не слыхал такого названия. Это полное название?

Пес заколебался, а затем стал указывать на разные буквы, в результате чего на доске возникло: «ЛАБОРАТОРНЫЙ КОМПЛЕКС БАНОДАЙН».

Тревис записал ответ в гостиничном блокноте, а затем разложил карточки обратно в стопки.

— Где находится Банодайн?

«ИРВИН».

— Похоже на правду, — сказал Тревис. — Я нашел тебя в лесу к северу от Ирвина. Ладно… Мы встретились во вторник, восемнадцатого мая. Когда ты убежал из Банодайна?

Собака уставилась на карточки, заскулила, но ничего не выбрала.

— Ты уже достаточно много прочитал, чтобы разбираться в месяцах, неделях, сутках и часах, — сказал Тревис. — У тебя теперь есть чувство времени.

Бросив взгляд на Нору, пес опять заскулил.

Она сказала:

— У него есть чувство времени, но, когда он убежал, у него его не было, поэтому Эйнштейн и не может вспомнить, как долго находился в пути.

Пес сразу же начал выбирать буквы:

«ПРАВИЛЬНО».

— Ты знаешь имена кого-нибудь из ученых в Банодайне?

«ДЭВИС ВЭТЕРБИ».

Тревис записал имя в блокнот.

— Еще кого-нибудь?

Задумываясь над правописанием, Эйнштейн наконец сложил:

«ЛОУТОН ХЕЙНС, ЭЛ ХАДСТОН» и еще несколько имен.

Записав все эти имена в блокнот, Тревис сказал:

— Это люди, которые, наверное, разыскивают тебя?

«ДА. И ДЖОНСОН».

— Джонсон? — переспросила Нора. — Он тоже ученый?

«НЕТ». — Ретривер подумал с минуту, изучая стопки карточек, и затем вывел: «БЕЗОПАСНОСТЬ».

— Он начальник охраны в Банодайне? — спросил Тревис.

«НЕТ. БОЛЬШЕ».

— Наверное, какой-нибудь федеральный агент, — сказал Тревис, обращаясь к Норе, которая принялась укладывать буквы обратно в стопки.

Глядя на карточки, пес что-то проскулил, и Тревис хотел было сказать ему, что если он не помнит имя Джонсона, то и не надо. Но тут собака стала складывать:

«ЛЕМУЛЬ».

— Такого имени нет, — сказала Нора, подбирая карточки.

Эйнштейн попробовал еще раз:

«ЛАМУИЛ».

Потом еще:

«ЛИМУУЛ».

— Это тоже не имя, — сказал Тревис.

Пес сделал еще одну попытку:

«ЛЕМЮУИЛ».

Тревис догадался, что ретривер пытается изобразить фонетическое произношение имени, и сам разложил семь карточек: «ЛЕМЮЭЛЬ».

— Лемюэль Джонсон, — прочитала Нора.

Эйнштейн подскочил и ткнулся носом ей в шею.

Он весь завертелся от удовольствия, что его поняли, и кровать заскрипела от его прыжков.

Затем пес вернулся к карточкам и выложил: «ТЕМНЫЙ ЛЕМЮЭЛЬ».

— Темный? — переспросил Тревис. — Ты имеешь в виду «злой»?

«НЕТ. ТЕМНЫЙ».

— Опасный, что ли? — спросила Нора.

Собака фыркнула на нее, потом на Тревиса, стараясь подчеркнуть их тупость.

«НЕТ. ТЕМНЫЙ».

С минуту они сидели молча, напряженно думая. Наконец Тревис сказал:

— Черный! Ты хочешь сказать, что Лемюэль Джонсон — чернокожий.

Эйнштейн негромко тявкнул, покачал вверх-вниз головой и завилял хвостом.

Затем с их помощью он набрал невиданно длинную фразу:

«ВЫ НЕ СОВСЕМ ЕЩЕ БЕЗНАДЕЖНЫЕ».

Нора засмеялась.

— Остряк, — сказал Тревис.

Его переполняло чувство радости, которое он не смог бы описать словами. До сегодняшнего дня они не общались с ретривером на протяжении нескольких недель, но игра с алфавитом предоставила им новые громадные возможности для взаимопонимания. Еще в большей степени, чем раньше, Эйнштейн становился для них чем-то вроде ребенка. К этому добавлялось еще и пьянящее чувство прорыва через границы обыденного человеческого опыта, ощущение перехода в другое измерение. Конечно, Эйнштейн — уникальный пес, его интеллект сродни человеческому, но сам-то он все-таки — животное, и поэтому его умственные способности хотя и близки к человеческим, но все же качественно другие, а это привносит в общение с ним оттенок тайны и создает впечатление невероятности происходящего. Глядя на фразу «ВЫ НЕ СОВСЕМ ЕЩЕ БЕЗНАДЕЖНЫЕ», Тревис подумал, что она может быть понята как послание, адресованное всему человечеству.

В последующие полчаса они продолжали расспрашивать Эйнштейна, и Тревис записывал все его ответы. Вскоре они заговорили о желтоглазом монстре, убившем Теда Хокни.

— Что это за мерзкая тварь? — спросила Нора.

«АУТСАЙДЕР».

Тревис переспросил:

— Аутсайдер? Что ты имеешь в виду?

«ТАК ЕГО НАЗВАЛИ».

— Люди в лаборатории? — спросил Тревис. — Почему они назвали его Аутсайдером?

«ПОТОМУ ЧТО ОН ЧУЖОЙ».

Нора сказала:

— Я не понимаю.

«ДВА УСПЕХА. ОН И Я. Я — СОБАКА. ОН — ТО, ЧЕМУ НЕТ НАЗВАНИЯ. АУТСАЙДЕР».