Еще одиннадцать дней Элина и ее спутники ехали по пустыне, прежде чем барханы сменились обычной каменистой почвой. На двенадцатый день караван вышел, наконец, к стенам крепости Урдук. Эта небольшая в общем-то крепость была примечательная тем, что здесь сходились южный и северный караванные пути, и отсюда уходила дорога дальше на юг, к Фарраку, стоявшему на морском берегу. Впервые за много дней путешественники смогли переночевать не в палатках под открытым небом, а под надежной крышей караван-сарая.

Последние два дня пути были самыми легкими; дорога была хорошей, местность — населенной и безопасной, солнце светило по-весеннему ярко, но до изнуряющей жары — бедствия этих мест — было еще далеко, и, главное, близость цели вдохновляла не только людей, но, кажется, и животных. Четверо спутников уже почти неделю как ехали вместе — эльф в достаточной мере усвоил тарвилонский, чтобы поддерживать разговор, и теперь оттачивал свои навыки. Вот только Редрих не особенно разделял хорошее настроение остальных; им вновь овладело несносное чувство — ощущение себя лишним. Ему было хорошо в пустыне, когда он день за днем ехал рядом с Элиной, и она разговаривала с ним одним; так хорошо, что он впервые за многие годы выкинул из головы все беспокойства, обиды и опасности и просто ехал, отдавшись этому чувству; но теперь, оглядываясь назад, он корил себя за бездарно потраченное время, за то, что они по большей части болтали о пустяках, вместо того чтобы поговорить о серьезном; о чем серьезном, впрочем, он и сам толком не знал. Он уже жалел, что разбойники тогда не напали на них; ему представлялось, как он сражается плечом к плечу с Элиной, как тогда, в Роллендале; как убивает одного, второго, третьего врага; как бандиты сбивают графиню с коня и набрасываются на нее, но он с окровавленным мечом устремляется в атаку и спасает Элину от неминуемой смерти — или от участи, еще худшей, чем смерть. Мечтать об этом было приятно — куда приятнее, чем наблюдать реальность, в которой графиня весело болтала с Йолленгелом и Эйрихом, не удостаивая и взгляда того, с кем она вполне наговорилась за прошлые дни — и ему даже не приходила в голову простая мысль, что он желает ей беды, только чтобы иметь шанс продемонстрировать ей же его собственную доблесть.

Наконец караван вошел в ворота Фаррака. Портовый город во многом напоминал Харбад — разве что женщины на улицах не прятались под уродливыми глухими балахонами, хотя и прикрывали лица тонкой кисеей. На широком дворе караван-сарая путники, делившие трудности и опасности нелегкого перехода, расстались. Торговцев ждал их бизнес, присоединившиеся путешественники отправились по своим делам, охранники, получив свой гонорар, разошлись по питейным и увеселительным заведениям, а Элина и ее спутники поехали прямиком в порт. Проделать последнюю часть пути до Дулпура морем было идеей Эйриха; графиня сперва воспротивилась, но после насмешливой фразы Эйриха «вы что же, отныне дали обет избегать любых водоемов шире пруда? « пошла на попятный. Действительно, расстояние от Фаррака до Дулпура по прямой составляло, как уже упоминал Эйрих, без малого четыреста миль — не так уж мало для суши (тем паче что дорога была бы не прямой), однако быстроходный корабль при хорошем ветре покрывал этот путь за неполные двое суток.

Наиболее популярными судами, курсировавшими между двумя городами, были скоростные галеры под двумя или тремя косыми треугольными парусами, позволявшими уверенно идти круто к ветру, даже не применяя весел. Благодаря своим ходовым качествам такие корабли часто использовались пиратами; соответственно и честные мореплаватели, совершавшие не слишком длинные рейсы, руководствовались принципом «лечить подобное подобным» и выбирали этот тип судна. Пираты обычно просто не могли угнаться за такой добычей. Оборотной стороной была относительно малая вместимость и сомнительная надежность в шторм.

Эйрих практически сразу отыскал в порту галеру, этим же вечером уходившую в Дулпур. Здесь не было особого везения — морское сообщение между Дулпуром и Фарраком было весьма оживленным, в отличие от редких кораблей между Фарраком и портами Срединного моря. Эйрих некоторое время торговался с капитаном и в конце концов назвал своим спутникам сумму. Сумма была немаленькой, и Элина выразила свое неудовольствие.

— Он говорит, что это доплата за скорость, — перевел Эйрих. — Послезавтра еще до полудня мы будем на месте.

— Это, конечно, здорово, но мы теперь не так богаты, как в ЭльХасаре,

— напомнила Элина.

— А у меня вообще уже ничего нет, — виновато добавил эльф.

— Ничего, я расплачусь, — щедро предложил Редрих. Элина взглянула на него с удивлением, но ничего не сказала. Йолленгел выразил свою благодарность и пообещал отдать при первой возможности. Эйрих собрался было хмыкнуть на это, но вспомнил Эль-Хасар и воздержался.

Они в очередной раз отправились продавать лошадей, а когда вернулись, на галеру как раз загружали новый груз. Человек, руководивший процессом, покрикивал на рабочих на их родном языке и одет был на восточный манер, однако черты его лица, хоть и смуглого, выдавали принадлежность к западной расе. Ему было лет 35, он был худощав, остронос, носил тонкие усики и щегольскую узкую бородку. Элина, конечно, помнила Фандертольда, но упустить шанс перемолвиться с возможным соотечественником не могла.

— Вы говорите по-тарвилонски, сударь? — спросила она, подходя к нему.

— Отчасти, — ответил тот, оборачиваясь. — Рад встрече, сударь. Бертало Ингрильо, негоциант из Варсалии, к вашим услугам.

— Взаимно. Эрвард Эльбертин из Тарвилона. Вы давно с Запада?

— Я-то здесь больше года, а вот новый товар прибыл с караваном только сегодня. Но, однако, никаких интересных вестей из наших краев я с ним не получил, если вас это интересует. Может быть, вам известны какие-то новости? Хотя, конечно, трудно назвать новостями то, что происходило несколько месяцев назад…

— Нет, тоже ничего особенного, — осторожно ответила Элина. — Должно быть, это был тот самый караван, с которым мы ехали.

— Вы здесь тоже по торговым делам? — осведомился Ингрильо явно из вежливости, учитывая юный возраст собеседника.

— Нет, я просто путешествую.

— А ваши друзья? (Элина отметила про себя наблюдательность купца — ее спутники стояли поотдаль, а когда они все вчетвером подходили к причалу, Ингрильо, казалось, был поглощен исключительно погрузкой. )

— Они тоже путешествуют, — она подозвала остальных, чувствуя, что иное будет просто неучтивым. Однако ей-таки пришлось ощутить неловкость, когда она подумала, как их представить. Просто «Эйрих, Редрих и Йолленгел», без фамилий и стран, звучало странно, если не подозрительно; однако фамилии Эйриха она и сама не знала, у Йолленгела, как уже было известно новоиспеченной специалистке по эльфам, ее вовсе не было, а фамилия «Урмаранд» была слишком громкой и вполне могла быть известна варсалийцу. Поэтому, прежде чем ее спутники успели открыть рот, она объявила Эйриха своим отцом, а Редриха — братом. Эйрих взглянул на нее одобрительно. Эльф был назван просто «наш друг Йолленгел».