– Что это за цветы? – жестом подзываю молодого парнишку, ухаживающего за аккуратными клумбами. Помнится, когда я была здесь чуть больше двух недель назад, по обе стороны тропинки была лишь зелёная поросль, больше напоминающая густую траву.

– Ирисы, госпожа, – с почтением отвечает служащий, мгновенно отыскивая знаки отличия на нагрудной эмблеме.

«Мне нравится вкус и запах твоего страха. Свежий, чуть сладковатый. Так пахнут ирисы после дождя…»

В голове слова проносятся слишком быстро, отдаваясь резью во всём теле. Я ускоряю шаг, стремясь быстрее добраться до небольшого здания, что отвёл себе для отдыха нынешний Император Дэйррин. Но повсюду, куда бы я ни кинула взгляд, колышущееся море синеватых, фиолетовых цветов, испускающих этот аромат. Он преследует меня даже тогда, когда я захлопываю за собой дверь, врываясь внутрь помещения вместе со мной. Я ещё раз оглядываюсь на это огромное поле, засаженное десятками видов одних и тех же цветов, чувствуя горечь.

– Ты чем-то взволнованна? – Дэйррин неслышно подходит и встаёт рядом со мной у огромного панорамного окна во всю стену, с улыбкой смотря в том же направлении, что и я. – Они восхитительны, правда?

Сейчас, когда поблизости нет никого из других подданных, я могу позволить себе ограничиться лишь лёгким приветственным кивком, не склоняясь в глубоком поклоне.

– Их не было здесь в прошлый раз.

Я неприязненно смотрю на цветы и отворачиваюсь.

– Были, – с лёгкой улыбкой возражает Дэйррин. – Просто не цвели. Я рад, что они смогли прижиться. Не все культуры приживаются одинаково хорошо, несмотря на прилагаемые усилия.

Я согласно киваю и предпочитаю сосредоточиться на докладе о состоянии далёкого плоскогорья, ныне активно осваивающегося терраэнами. Мне пришлось провести там почти три недели, руководя изначальным процессом. Я покинула объект только после того, как убедилась, что всё идёт согласно намеченному плану.

– Отлично, ты проделала хорошую работу, можешь отдохнуть и немного развлечься.

– Я не устала…

Я морщусь, ожидая, что скоро последует очередное завуалированное наставление о том, что стоит обратить внимание на очередного подающего надежды и прочее…

Новый мир, выстраиваемый терраэнами на месте пустой, не заселенной разумной жизнью Альтернативе, всё же развивался и шёл вперёд. Конечно, не обошлось без трудностей. Особенно поначалу, когда оказалось, что Ларс одним нажатием кнопки подорвал несколько важных комплексов, активировав реакторы с токсичным веществом.

Только что отстроенные заселённые жилые площади и важные объекты оказались разрушенными до основания, часть территории заражена… А те, кто слишком сильно устал от многолетнего перелёта, взбунтовались против того, чтобы оставаться дальше на Альтернативе, выдвигая предложения перебросить всё на Фаэлу, находящуюся в манящей близости. Мне было интересно, как подавит волнение Дэйррин.

В моём воображении рисовались картины правления предыдущего Императора. Жестокое подавление, показательные казни и бесконечная чистка рядов неугодных. Дэйррин поступил иначе. Ввсе ярые противники исчезали тихо и без лишнего шума. Просто в один прекрасный момент их не оказывалось на привычном месте, и никто не знал, что с ними стало.

А я знала… Не зря же лаборатории учёного работали на полную мощность, активно пытаясь решить проблемку, возникшую с их цивилизацией ещё на родной планете. Иногда я начинала думать, что взамен психопата с манией одержимости собственной персоной терраэнам достался Император, настолько любящий свою расу, что был в состоянии пожертвовать не одной тысячей её представителей ради будущего благоденствия.

Впрочем, труды Дэйррина дали свои результаты. Волнения быстро сошли на нет, и моей родной Фаэле в ближайшем будущем не грозила участь разменной монеты для игрищ терраэнов. Дэйррин был категорически против подобного, постоянно повторяя, что на судьбу одной цивилизации достаточно одного уничтоженного мира, взамен которого они должны воздвигнуть новый.

А наилучшим доказательством того, что это им удаётся, стало рождение первого терраэна, зачатого женщиной, ранее неспособной к этому. Словно над всей Альтернативой раскинулся огромный торжествующий клич: «Плодитесь и размножайтесь!»

Все, без исключения. Даже полукровки перестали быть экзотической редкостью. Пытливый ум Дэйррина существенно упростил процесс, сделав возможным искусственное вынашивание плода успешным в большинстве случаев.

В приоритете оказались программы поддержки семей и прочая возня по восстановлению численности терраэнов. Вот только меня это мало заботило. Я не собиралась связываться с кем-либо из активно предлагаемых Дэйррином: терраэн или фаэлин, неважно. Мне было плевать на эту сторону вопроса.

– Ты слишком сильно зациклена на прошлом, – усмехнулся Дэйррин, разглядев упрямо-отрешенное выражение на моём лице. – Скажи, что было хорошего тогда? Я знаю твою историю…

«Я знаю твою историю…» – сказал он так, словно смог влезть внутрь меня и посмотреть на ситуацию изнутри меня.

«Разве было что-то хорошее тогда?» – спрашивали холодные глаза Дэйррина.

Не сомневаюсь, что он выпотрошил всю систему, добыв необходимые сведения, чтобы досконально узнать, какие именно отношения связывали меня с Сидом. Да и без того он сам видел и знал немало.

Разве на почве, изначально отравленной насилием, пропитанной страхом, могло возникнуть что-то хорошее, стоящее того, чтобы хвататься за него даже по происшествии почти двух лет?

Дэйррин ни разу не произнёс этих вопросов вслух, но я читала их в его глазах и в немного настороженной позе. Я отвернулась, не в силах вынести испытующего взгляда, предпочитав отмолчаться как и всегда.

Я не собираюсь никому ничего доказывать или убеждать в том, что даже среди грязи, страха и насилия иногда могут пробиться ростки чего-то большего, чем животная похоть и страстная одержимость… Что иногда одно чувство способно изменить судьбу не единственного живущего, но помочь десяткам тысяч других повернуть в ином направлении, просто сделав его возможным.

Они были обречены, все до единого. Проклятая паранойя и неуёмная жажда контроля Ларса привели бы к тому, что он в бесконечных чистках рядов извёл бы целую цивилизацию, окружив себя подобием жизни, бездушными биониками, беспрекословно подчиняющихся приказам. Можно было сказать об этом прямо, заставив Дэйррина признать очевидное, но я не стала этого делать сейчас, как и не буду говорить об этом впредь.

– Почему именно ирисы? – устало спросила я. – Разве мало других цветочных культур?

– Потому что над выведением сортов, способных цвести дольше обыкновенных, трудилась женщина, дорогая моему сердцу. До того, как на неё упал взгляд Реннара. После этого от неё прежней мало что осталось, а многие проекты так и не были закончены ею…

Взгляд Дэйррина изменился, блуждая по синеватым лепесткам цветов, словно ища в них призрак любимой. Мы стояли перед прозрачной стеклянной преградой, отделяющей нас от моря цветов.