Я знал, что Буш намеревался вторгнуться в Иран или КНДР после того, как покончит с Ираком. Он говорил об этом в своей речи "Ось зла". Никогда еще угроза со стороны Соединенных Штатов не была столь неотвратимой и столь ощутимой. В те мрачные дни я вспоминал "ядерный кризис" 1991 года. Президент Ким Ир Сен созвал всех своих высших военачальников, включая меня, на важное совещание. "Если янки начнут против нас войну, - спросил он, - сможем ли мы победить их?"

Ответы командиров были единодушны, хотя и предсказуемы: "Мы победим!" "Мы никогда не проигрывали войну!" "Каждая битва будет корейской победой!" "Мы изгоним американских империалистов с полуострова и объединим Корею раз и навсегда!" "Ни одна сила на земле не сможет победить славную Корейскую народную армию, следующую блестящей тактике чучхе великого вождя Ким Ир Сена!"

Генерал глубоко вздохнул. "Но что, если мы все-таки проиграем? Что нам тогда делать?"

Корейский проигрыш был неописуем; обсуждать его в присутствии самого Великого Вождя было немыслимо. Так, молча и бездумно, военные стояли, не в силах что-либо сказать.

Тогда я встал и сжал кулак. "Что хорошего в этом мире без Кореи? Без КНДР не может быть Земли. Если Северная Корея исчезнет, я разобью Землю на куски!"

Великий лидер посмотрел на меня и улыбнулся. "Это слова, подходящие для Верховного главнокомандующего", - сказал он. "Это и есть ответ".

Спустя десятилетие это все еще был ответ. После Второй мировой войны Южная Корея превратилась в бешеную собаку при поддержке американского льва и японской обезьяны. КНДР искала союза с русским медведем и китайским драконом, но обнаружила, что эти животные слишком опасны сами по себе. Я знал, что мне нужно было делать в 2003 году: Я должен был превратить Корею в ежа.

Тело ежа покрыто острыми шипами. Как ни одно свирепое животное не может напасть на ежа, так и никто не осмелится напасть на столь же укрепленную страну. У корейского ежа самые острые и мощные шипы - ядерные ракеты. Если на КНДР будут постоянно нападать, осуждать и наказывать за ядерную программу, если мы будем страдать от ее последствий, то нам тоже имело смысл пожинать плоды такой программы.

Поэтому 10 января 2003 года я заставил КНДР официально выйти из Договора о нераспространении ядерного оружия раз и навсегда. Я публично заявил, что считаю себя обязанным обладать средствами сдерживания войны - и все знали, что я имею в виду под "средствами сдерживания войны". Я предупредил американских империалистов, что не потерплю ни малейшего нарушения суверенитета КНДР. Теперь я демонстрировал Соединенным Штатам и их последователям, что мое предупреждение не было пустой болтовней.

Процесс овладения ядерными технологиями не был для Северной Кореи гладким. Иностранные силы проводили обструкционные маневры. Технологические узкие места приходилось преодолевать с большим трудом. Однако ничто из этого не остановило нас. Вскоре ничто на земле не смогло бы победить корейский народ. Ни голод, ни война, ни японские дьяволы, ни, тем более, империалисты США.

На протяжении всей моей жизни все мои решения характеризовались атакой: атака на врагов Великого Вождя; атака на искусство и его переделка; атака на проблемы строительства; атака на врага, когда ему противостоят. На нож врага я всегда отвечал мечом, а на ружье - пушкой. Обычно до насилия дело не доходило: враг неизбежно отступит, если просто кричать громче него. И никогда в истории никто не кричал так громко, как я 9 октября 2006 года, когда мир услышал звук успешного подземного ядерного испытания Северной Кореи.

В начале двадцатого века Теодор Рузвельт сказал, что корейский народ не способен и пальцем пошевелить, чтобы защитить свою страну. Сто лет спустя никто не смог отрицать нашу военную мощь как ядерного государства. Как только КНДР обзавелась атомным оружием, дискуссия в Америке сменила тему. Разговоры перешли от темы "Должны ли мы вторгнуться в Корею?" к теме "Что нам делать с Кореей?".

Чтобы не было никаких недоразумений, я подтвердил, что худшие опасения Америки сбылись. "Если империалисты США хоть на дюйм посягнут на территорию КНДР, - объявил я, - если они хоть в малейшей степени будут угрожать нашему праву на существование, мы уничтожим их одним ударом". Может показаться гиперболической мысль о том, что такая могучая сила может быть уничтожена одним ударом. Даже произнося это, я сам немного скептически относился к тому, что такое возможно.

Но потом это случилось со мной.

В Корее говорят, что "ваша жизнь промелькнет перед глазами", когда вы собираетесь умереть. У меня такого опыта не было. Все, что случилось со мной в один прекрасный день, - это сильная боль, а затем я проснулся и узнал, что перенес инсульт. О самом событии я ничего не помню. К счастью, моя великолепная память избавила меня от этих подробностей. Все, что я помнил, - это как лежал в постели, чувствуя себя самым слабым за всю свою жизнь.

Нет, моя жизнь не промелькнула перед глазами во время долгого выздоровления, но вместо этого я с особой тщательностью вспоминал ее. Мне отчаянно хотелось убедиться, что я помню все важные события: Мое рождение на горе Пэкту. Победа генерала Ким Ир Сена над империализмом и его триумфальное возвращение домой. Потеря матери. Мои школьные годы. Воссоздание и возрождение корейского искусства. Принесение всемирной славы имени Великого Вождя - и скорбь о его кончине. Вести народ через тяжелый марш и выйти из него еще более сильным.

Оглядываясь на свою жизнь, я позволил себе почувствовать самую несоциалистическую эмоцию, которая полностью противоречит основам моего характера: гордость. Иностранцы отвергают мои заявления о военных достижениях как пропаганду, поскольку они склонны оценивать военный успех по количеству пролитой крови. Но я считаю иначе. Правда, трудно одержать победу, когда пули летят мимо. Но гораздо сложнее одержать победу без выстрелов и жертв - именно так я и поступил.

Я понял, что бывали случаи, когда мой выбор приводил к результатам, которые были не столь идеальными. Если результаты казались нежелательными, я был уверен, что альтернативы были бы гораздо хуже. Несмотря на десятилетия нападок со всех сторон, несмотря на сотни заявлений о крахе, Корея оставалась по сути той же, что и была на протяжении десятилетий. По сути, это была все та же страна, которую возглавлял президент Ким Ир Сен, населенная исключительно теми же людьми, которые жили на той же земле с начала существования человечества.

Конечно, я сожалел о многом, что происходило на протяжении моей жизни. Но если