Валентин никогда еще не проводил столь безумной ночи. Неизвестно, какой наркотик содержался в соке пинглы, но он помог ему освободиться от почти всех вошедших в плоть и кровь запретов и подхлестнул его энергию. С Вориаксом, судя по всему, произошло то же самое. Потом Валентин представлял эту ночь как цепочку отрывочных образов, вернее мешанину событий, никак не связанных с другими. То он лежал на спине, вытянувшись во весь рост, и голова Танунды лежала у него на коленях — он гладил ее блестящий от пота лоб, а Вориакс в это время занимался с ней любовью, заставляя Валентина со странным удовольствием прислушиваться к их хриплому, страстному дыханию… то уже он обнимал ведьму, а Вориакс был где-то поблизости, совсем рядом, но он не мог понять где… а затем Танунда лежала, стиснутая между двумя мужскими телами в некоем неестественном соитии… А потом все трое отправились к реке, и купались, и плескались, и смеялись, и бежали голые и дрожащие от холода к умирающему огню, и снова занимались любовью. Валентин и Танунда, Вориакс и Танунда, Валентин и Танунда и Вориакс, и плоть снова и снова требовала другой плоти до тех пор, пока первые сероватые отблески утренней зари не нарушили темноту.

Когда в небе появилось солнце, никто из троих не спал. В памяти Валентина сохранилась лишь часть прошедшей ночи, и он время от времени задумывался, не спал ли он урывками, сам того не замечая, но сейчас его сознание было сверхъестественно ясным, а глаза широко раскрытыми, как будто стояло не раннее утро, а полдень после ночи безмятежного сна. Вориакс тоже выглядел абсолютно свежим, как и усмехающаяся голая ведьма, расслабленно раскинувшаяся между ними.

— А теперь, — объявила она, — займемся судьбой!

Вориакс беспокойно кашлянул, намереваясь что-то сказать, но Валентин поспешно перебил его:

— Да! Да! Предскажи нам судьбу!

— Соберите семечки пинглы, — приказала женщина.

Они были разбросаны вокруг, глянцевые черные орешки с красными пятнышками. Валентин подобрал не меньше дюжины, и даже Вориакс разыскал несколько штук. Свои находки они вручили Танунде, которая тоже собрала полную горсть орешков. И она принялась, сидя на корточках, встряхивать их в горстях и кидать на землю, как будто играла в кости. Пять раз она бросала свои кости-семена, собирала их и бросала снова; затем она сложила ладони чашей и одно за другим высыпала семена так, что они образовали кольцо, оставшиеся кинула внутрь кольца, а потом принялась пристально вглядываться в образованный ими узор, опустилась на колени и пригнулась почти вплотную к земле, на которой были разбросаны семена. Это продолжалось довольно долго, а потом она подняла голову. Вызывающая дьявольская усмешка исчезла; женщина выглядела странно изменившейся, постаревшей на несколько лет, а на ее лице появилось торжественное выражение.

— Вы люди чрезвычайно высокого рода, — сказала она. — Впрочем, это можно понять, глядя на то, как вы держитесь. Семена сообщают мне гораздо больше. Я вижу впереди большие опасности для вас обоих.

Вориакс уставился в сторону, нахмурился и сплюнул.

— Да, ты мне не доверяешь, — спокойно сказала ведьма. — Но опасности грозят вам обоим. Ты, — она указала на Вориакса, — должен особо остерегаться лесов, а ты, — она посмотрела в лицо Валентину, — воды, океанов. — Она нахмурилась. — И похоже, еще много чего, поскольку твоя судьба загадочная и я не в состоянии ясно разглядеть ее. Твоя линия сломана — нет, не смертью, а чем-то непонятным, каким-то изменением, огромным преобразованием… — Она помотала головой. — Я не могу все это понять до конца. Тут от меня больше не будет толку.

— Остерегайтесь лесов, — проворчал Вориакс, — остерегайтесь океанов… остерегайтесь ерунды!

— Ты будешь королем, — сказала Танунда.

Вориакс задохнулся. Гнев сбежал с его лица, и он уставился на женщину разинув рот.

Валентин улыбнулся и хлопнул брата по спине:

— Вот видишь, вот видишь?

— И ты тоже будешь королем, — продолжала ведьма.

— Что? — опешил Валентин. — Вот это на самом деле глупость. Твои семена врут!

— Если и врут, то впервые, — ответила Танунда. Она собрала лежавшие на земле семена, быстрым движением швырнула их в воду и завернулась в свои странные кожаные одежды. — Король и еще один король, а я в свое удовольствие занималась любовью с вами обоими всю ночь напролет, ваши будущие величества. Вы поедете сегодня в Гизельдорн?

— Думаю, что нет, — ответил Вориакс, не глядя на нее.

— Значит, мы больше не встретимся. Прощайте!

Она поднялась и стремительно зашагала к лесу. Валентин протянул к ней руку, но ничего не сказал, только стиснул пустой воздух дрожащими пальцами. Танунда скрылась из виду. Он повернулся к Вориаксу, который, стоя на четвереньках, сердито раздувал тлеющие угольки костра. Всю радость ночного кутежа как рукой сняло.

— Ты был прав, — сказал Валентин. — Мы не должны были позволять ей творить свои недостоверные пророчества насчет нас. Леса! Океаны! И это безумие о том, что мы оба станем королями!

— Что она имеет в виду? — спросил Вориакс. — Что мы разделим трон так же, как мы делили ее тело этой ночью?

— Этого не будет, — ответил Валентин.

— На Маджипуре никогда еще не было совместного правления. Это совершенная бессмыслица! Чушь! Валентин, если я должен стать королем, то как же им можешь стать ты?

— Ты не слушаешь меня. Послушай, брат, не обращай на это внимания. Это какая-то дикарка, которая, правда, устроила нам замечательную оргию. Но никакой истины в ее пророчестве нет.

— Она сказала, что я должен стать королем.

— И это, по всей видимости, должно случиться. Но с ее стороны это было всего лишь удачной догадкой.

— А если нет? Если она настоящая прорицательница?

— Ну, и в этом случае ты будешь королем!

— А ты? Если она верно говорила обо мне, то ты тоже должен стать короналем, но как…

— Нет, — ответил Валентин. — Пророки обычно говорят темно и двусмысленно. Она имела в виду нечто другое, помимо буквального значения. Ты должен стать короналем, Вориакс, это общепризнанная истина, а в том, что она говорила обо мне, есть еще какое-то значение, а может быть, и вовсе нет никакого смысла.

— Это пугает меня, Валентин.

— Если ты должен стать короналем, то тебе попросту нечего бояться. Почему ты корчишь такие гримасы?

— Разделить трон с братом… — Эта мысль продолжала тревожить Вориакса, словно больной зуб, и не позволяла отвлечься от нее.

— Этого не будет! — решительно сказал Валентин. Он порылся в кучке сброшенной накануне одежды, нашел вещи Вориакса и бросил ему на колени. — Ты помнишь, что я говорил вчера? Я не в состоянии понять, почему человек может стремиться к трону. Нет, в этом я не представляю для тебя никакой угрозы. — Он схватил руку брата. — Вориакс, Вориакс, у тебя такой испуганный вид! Неужели слова лесной ведьмы так больно задели тебя? Клянусь тебе: когда ты станешь короналем, я всегда буду твоим слугой, но никогда — соперником. Клянусь в этом нашей матерью, будущей Хозяйкой Острова. И говорю тебе: не принимай всерьез то, что произошло здесь этой ночью.