«Было немыслимо, чтобы кто-либо из присутствовавших молодых мужчин позволил себе не танцевать; не пригласить к танцам оставшуюся без кавалеров даму считалось невежливостию».

Из-за недостатка на балу кавалеров какая-нибудь девушка или дама могла оказаться не приглашенной на танец. В этом случае «должно» следовать правилу: «Ожидайте спокойно и весело, пока не подойдет к вам кавалер: ибо сколь ни неприятно для молодой девицы оставаться на бале часто не приглашенною на танцы, но это небольшая только, скоро проходящая неприятность, которую равнодушно перенесть можно, между тем как спокойствие, скромность и веселость скорее привлекут к вам желаемого кавалера, нежели явное обнаружение дурного расположения и горькой досады».

Снова обратимся к рассказу П. А. Муханова «Сборы на бал», в котором опытная мамаша с укоризной говорит дочери: «Мне надоело 12 лет сряду возить тебя на балы без всякой пользы. Ты приедешь, сядешь в угол, повесишь нос, нахмуришь брови, когда к тебе подходят; не скажешь двух слов, не можешь попросить кавалера сесть возле тебя, не можешь заговорить с ним о танцах, спросить, с кем он танцует котильон: тогда иной, может быть, из учтивости попросил бы тебя танцевать с ним. Граф Чванов подошел к тебе — ты отвечала ему так сухо, что он повернулся и ушел, а, может быть, он имел на тебя виды. Князь Блестов смотрел на тебя в лорнет, верно, с намерением; а ты не поправилась, не только не подняла головы, но глаза опустила, точно как провинциалка. Миленов позвал тебя на польский, может быть, с тем, чтоб изъясниться: ты пошла как будто поневоле и, верно, не открыла рта, не сказала ему ничего приятного, привлекательного».

Другая крайность, если девушка танцует до «излишнего утомления». «Молодая девица с раскрасневшимся от напряжения лицом, с остолбеневшими от изнурения глазами, забывающая все окружающее, и от того выходящая из себя, производит очень противное и неестественное впечатление в других».

«На парижских балах дамы, не ангажированные на танцы, называются disponibles; танцующие же — actives; последние носят обыкновенно за поясом своим, кроме веера, маленькую книжечку, где записываются танцы, на которые ангажируют танцующих дам».

Во время танцев нередко случалось кому-нибудь из партнеров падать, бывало, что падали оба. Граф Жозеф де Местр сообщает в письме о падении танцевавших на балу великого князя Константина и госпожи Нарышкиной: «Великий князь Константин, как оно подобает великому тактику, танцевал в сапогах с длинными шпорами и в решающий момент вонзил оные столь глубоко в ее трен, что, несмотря на все старания участвовавших в сем танцевальном поединке сторон, оба полегли на поле битвы в самых живописных позах».

Падение одного из партнеров бросало тень и на другого. А. В. Мещерский с благодарностью вспоминает, какую услугу оказала ему на балу у австрийского посла графиня Воронцова: «Я помню, что на этом бале, в самом его начале, когда еще танцы не оживлялись и танцоры лениво принимались за дело, я пригласил графиню. Пустившись с ней в вихре вальса по слишком гладкому паркету огромной залы, я имел несчастие поскользнуться и наверное упал бы и увлек ее с собой, если б, чувствуя неизбежную катастрофу, не уперся правой рукой на одно мгновение на талию графини. Она, легкая, как пух, но стойкая, как пальма, выдержала эту тяжесть давления, и мы вновь понеслись, победоносно продолжая путь до места, с легким сердцем после миновавшей для нас опасности».

«Кто уронит даму на танцевальном вечеру, должен извиниться перед ней сейчас же; отвести ее на место; справиться о ее здоровье; не нуждается ли она в какой-либо помощи, если нуждается, то наша обязанность способствовать, чтобы сейчас помощь была оказана, кроме того, чтобы загладить окончательно свою медвежью ловкость, вы должны, даже обязаны сделать ей визит на другой же день, но Боже вас сохрани упоминать о том, что вы приехали загладить свою ошибку, с извинением, а постарайтесь, чтобы и она не упоминала о происшедшем…»

«Кавалер ни в коем случае не имеет права оставить после какого бы то ни было танца даму среди залы: это, во-первых, верх неприличия, а во-вторых, у дамы, может быть, закружилась голова, а вы ее бросаете на произвол толпы танцующих, отчего она может упасть, чем, конечно, скомпрометирует вас в глазах общества и вас назовут невеждой, и дамы будут в другой раз все безусловно вам отказывать…»

«На балах или семейных вечерах, между фигур кавалер обязан занимать даму легким разговором, но не касаясь специально научных предметов, какие дама, может, и не знает, чем сконфузите ее».

Последние правила взяты из книги, изданной в 1886 году. Однако им следовали и в пушкинское время.

Девушка, протанцевав и раскланявшись со своим кавалером, «садилась в кругу дам или близ подруг своих» и наблюдала, как танцуют другие: «считалось неучтивым развлекаться разговором посреди общего веселья». Во второй половине XIX века это правило было уже забыто, и девушка, возвратясь с кавалером на свое место, могла вести с ним оживленную беседу. Удаляться во время танцев в соседнюю комнату с кавалером да еще расхаживать с ним под руку — это бы выглядело неслыханной дерзостью в глазах мамушек и тетушек «онегинской эпохи». 22 февраля 1883 года дочь писателя Т. Л. Толстая запишет в дневнике: «Как-то перед четвертой кадрилью я искала Кислинского, что-то нужно было. Мещерский попадается… Он говорит: "Не надо Кислинского, пойдемте со мной в ту залу, там свежее, и поговорим".

Я сначала сделала очень торжественное лицо и сказала, что не пойду, но он так трогательно просил, что я пошла, и мы очень долго с ним гуляли под руку и разговаривали прелесть как хорошо. Тоже за это досталось».

Но как и в начале, так и в конце XIX века балы, по словам А. Глушковского, были средством, «чтобы составить себе выгодную партию».

Светский этикет не запрещал даме оставаться на балу без мужа в случае, если он по каким-то причинам покидал бальную залу. Дочь поэта, Дарья Федоровна Тютчева, рассказывает о первой встрече своих родителей на балу в Мюнхене: «Это произошло в феврале на бале. Маменька танцевала, а муж ее, чувствуя себя нездоровым, решил уехать с бала, но не хотел мешать жене веселиться. Когда он подошел к ней, она разговаривала с каким-то молодым русским. Сказав жене, чтобы она оставалась и что он уедет один, он повернулся к молодому человеку и сказал ему: "Поручаю вам мою жену". Этот молодой русский был папа. Приехав домой, г-н Дёрнберг слег- он заболел тифом и более не встал на ноги».

Нередко на балу после танцев устраивалась лотерея. «Вечером Анна Петровна и я пошли на бал к генерал-губернатору Тутолмину даваемый в честь дня рождения императрицы Елизаветы, — 25 января 1808 года сообщает в письме Марта Вильмот. — Была устроена лотерея, в которой каждая дама получила приз. Я выиграла пучок спаржи с вложенными стихами и сладостями. Молодая Татищева выиграла свиток с нотами, очень кстати ее таланту».

«Видно, на лотереи мода, — пишет в 1833 году А Я. Булгаков брату, — но мне не было такой удачи, как Трубецкой намедни разыгрывал у князя Дм. Вл. (Голицына. — Е.Л.) прекрасный портрет (большой масляными красками) Петра Великого, и выиграл его какой-то бедный живописец. Вот это весьма кстати: можно продать и получить 100 руб.»