18 декабря 1793. Пера

[…] Хлопот здесь множество; нету в свете министерского посту такого хлопотливого, как здесь, особливо в нынешних обстоятельствах, только все не так мудрено, как я думал; и так нахожу я, что человек того только не сделает, чего не заставят. Дипломатическая кариера сколь ни плутовата, но, ей Богу, не так мудрена, как военная, ежели ее делать как надобно. […]

М.И. Кутузов М. Решиду

[декабрь]1793

Жалобы посла блистательной Порты, пребывающего в Санкт-Петербурге, меня удивляют. Мне известно, что никто из пленных, оставшихся при своем законе и пожелавших возвратиться в отечество, противу воли в России не задержан, что доказывает множество пленных, в оттоманские области возвратившихся. Принявшие же закон христианской добровольно, могут ли почитаться в числе насильственно задержанных? Не известен мне образ, коим поступает посол в рассуждении таковых и какими случаями навлекает себе неприятности, но наглые поступки людей, свиту его составляющих, подали может быть причину, необходимую полиции к некоторым осторожностям, на которые посол негодует и несправедливо жалуется. Не хочу я утруждать реис-эфендия неприятным исчислением всех своевольств, ими учиненных.

Поведению их свидетели все иностранные, живущие в С.-Петербурге, в протчем все принадлежащие почести и уважения учинены послу, сколько мне известно, и уверяю, что приняты вновь строгие меры для отыскания пленных, задержанных насильно, буде таковые есть.

Право народное наблюдается в России свято, чему свидетель вся Европа. Агент и враждующей с Россиею державы пользовался бы в полной мере покровительством оной, а посол дружественный, имеющий запечатлеть мир между великими державами, одушевленный единственно своими чувствованиями и хранящий меры поведения должного при великом дворе, может ли не пользоваться всем уважением, характеру его принадлежащим, среди столицы, отличающейся всеми добродетелями гостеприимства и особым вниманием к иностранным.

М.И. Кутузов — A.B. Суворову.

5 января 1794. Пера.

Господин генеральный консул Северин доносит мне, что он уведомил Ваше Сиятельство, будто бы Порта намерена через три месяца объявить России войну. Я должностию служения своего поставляю предупредить Вас, милостивого государя, что по примечаниям моим не полагаю я разрыв с нами столь близок. Однако ж я поручил господину Северину уведомлять обстоятельно Ваше Сиятельство о проходящих новых войсках в оба княжества и в Бессарабию и о строении крепостей.

10 прошедшего декабря вручен Порте имянем господина поверенного в делах решительный отказ о перемене тарифа, вечтность коего основана на ясные слова 21 статьи торгового договора, по ею пору она мне ни слова по сему делу не говорит, а я толкую сие, следуя пословице: молчание суть признание, и уповаю, что сие дело не произведет больших хлопот. Везде развалившиеся ее крепости не приведены в совершенно оборонительное состояние, флот ее еще не силен; предпринятые перемены денежной части не достигли надлежащей зрелости, а пуще всего внутренность расстроена, везде почти непослушание, во многих местах мятежи, часть Аравии, большая Румелии и окрестности Требизонда довольно занимают непокорностию своею Порту.

Все сии причины должны воздержать ее, судя по здравому рассудку, от всякой токмо для нее пагубной крайности; но наиболее ее удержит знание, что управляет войсками в новоприобретенной области муж, столь страшные раны ей наносивший и коего смею уверить о беспредельной моей преданности и о том отличном и сердечном высокопочитании, с коим остаюсь Вашего Сиятельства, милостивого государя моего, всепокорнейшим слугою:

Михайла Голенищев-Кутузов.

М.И. Кутузов — Е.И. Кутузовой 20 января 1794. Пера

[…] Я здоров, только хлопотно очень; когда приходит отправлять почту, то сижу за письмом сутки по трои. И материя в письме все такая, что всякое слово важно, и чтобы не соврал не равнодушно. К тому же Хвостов, Пизани, Бароци между собою злы; друг под друга подкапываются. Также и мелких людей, которые в важные дела употребляются, много все плуты, и надобно не только стеречься и их, но и их обманывать.

Я выеду первого числа марта и поеду скорее, нежели сюда ехал, так что буду к границе в конце апреля. […]

Верный друг Михайло Г[оленищев]-Кутузов.

Селим III — Екатерине II.

23 февраля 1794

[…]Поелику же реченный великий Ваш посол по природному своему благоразумию и прозорливости все правила посольской должности с совершенною точностию и благовидною вежливостию выполнил и таким образом долг своего усердного служения и верности своему государству так, как надлежало исполнив и удовлетворив, о возвратном своем отправлении просил Высочайшего Нашего соизволения, которое и получить уже удостоился. […]

Педагогическая и военно-административная деятельность. 1794—1804

М.И. Кутузов — Екатерине II.

17 сентября 1794.

По Высочайшей и Всемилостивейшей Вашего Императорского Величества воле я в командование Шляхетного сухопутного кадетского корпуса вступил, о чем счастие имею Вашему Императорскому Величеству всеподданнейше донести.

Михайла Голенищев-Кутузов.

Приказ Сухопутному кадетскому корпусу

№ 75.29 ноября 1794.

По рапорту корпусного господина главного казначея Эмса находившегося при экономии корпуса у письменных дел армии поручика Петра Леонтьева, сего ноября 22 числа умершего, исключить, а за долговременную и беспорочную двадцатишестилетнюю его при корпусе службу оставшейся его жене вдове Наталье Михеевой дочери отпределяется от корпуса с 22 числа сего ноября производить пенсион по пятьдесят рублей на каждый год, которой и имеет быть выдован с протчими пенсионерами…

Михайла Голенищев-Кутузов.

Приказ Сухопутному кадетскому корпусу № 77. 29 ноября 1794.

Находящейся при 3-м возрасте классный сторож фурьер Емельян Дроздов за пьянство и упущение должности разжалован в рядовые и оставлен при прежней его должности, о чем кому следует с сего определения дать копии.

Михайла Г[оленищев]-Кутузов.

Приказ Сухопутному кадетскому корпусу № 13. 27 января 1795.

Для соблюдения порядка предлагаю господину дежурному майору подавать мне ежедневно записки, какое прошедшего дня для господ воспитанников было кушанье, и объяснить во оных о доброте припасов.

А также и о том за нужное нахожу постановить, чтоб вещи предвидимые, как-то: пудру, помаду, ленты, гребни и прочее, требованы были помесячно вперед, не превозвышая положенного учиненным расположением покойным господином главным директором корпуса графом Антоном Богдановичем Дебальменом на наличное число воспитанников; если же что излишнее истребуется, остаток показывать при будущем требовании и тогда к тому остатку только дотребовать.

Крайне стараться господам ратным командирам, инспекторам и прочим, чтоб вещи и прочее употребляемы были со всякою бережливостию. А требования таковые чинить не на лоскутках, но надлежащим порядком, ибо оные при книгах документом должны быть, и присылать в первых числах к господину главному казначею от каждого частного командира за подписанием, а он, получа, рассмотрев, что требуемое все нужно и не превозвышает положенного числа, сделав на них свое надписание, отдает тому приходчику, у коего оные вещи состоят, а если у разных, с них дает свои повеления за подписанием, а те оставляет при себе; в случае же когда усмотрит превосходство или что сумнительное, имеет доложить мне и тогда ожидает моего на то повеления. О чем кому следует дать сего определения копию.