– Да, сынок. В противном случае мы потеряем уважение и дружбу.

– Я слышал, как дядя Христофор говорил с какой-то женщиной. Она сказала, что губернатор Кузнец повесил шестерых невиновных. Что только трое сговаривались отравить тебя… Это правда, отец?

– Я доверяю Серго. Он спасал меня от трех покушений.

– Ты говорил, что, если человек не хочет врать другу, он должен сказать, что не будет отвечать на вопрос. Ты не хочешь мне ответить, папа?

– Я отвечу тебе. За последние годы погибло много людей, чья вина не заслуживала смерти. Не шестеро, а намного больше.

– Почему всё так? Старшина книжников, когда ведет у нас уроки права, говорит, что в Петербурге правит диктатор. Это плохое слово, да? Он называл тебя плохим словом?

– Ах, Лева! Болтает при детях всякую чушь… Книжник прав, сынок. Но тут ничего не поделаешь. Слово не очень хорошее, но иначе никак. Не получается жить так, чтобы все были довольны. Кто-то страдает. Представь себе, дружище, что соборникам удалось бы отравить и меня, и Серго. Зато те шестеро, которых считают невиновными, остались бы жить. Так тебе больше нравится?

– Мама говорит, нельзя накликать беду! Не говори так… Я бы тогда отомстил за тебя.

– Вот видишь. Ты начал бы войну, и погибли бы сотни. Это тяжелый выбор, сын. Постарайся пока не думать об этом. Скажи лучше: тебе нравится здесь?

– Я соскучился по маме и по деревне.

– Тебе не нравится учиться?

– Нравится… Папа, Христофор сказал, что ты приказал книжникам летом открыть этот… университет. И что он будет не здесь, а в общине. А меня возьмут туда?

– Да, он будет в общине. Ты же знаешь, что Хранители не могут жить в городе. Они согласились учить только там. Но не я буду решать, возьмут ли тебя. Поедут лучшие.

– Но папа, ты же можешь приказать!..

– Ну-ка тихо! Ты что-то сказал?

– Нет… Я случайно. Тебе послышалось.

– Прекрасно. Будем считать, что мне послышалось. Мама скоро приедет. А потом на всё лето вы с братом улетите учиться к дяде Бердеру. Пока меня нет, ты старший в семье, отвечаешь за сестру и младших братьев.

– Ты опять уезжаешь?..

– Ненадолго. - Артур поднялся и кивнул охране. Он смотрел через окно, как за подростком захлопнулась дверь броневика, и четверо дюжих сержантов в форме губернаторской гвардии поскакали вслед отъехавшей машине. И так будет всегда, подумал он. Либо тихая жизнь в лесу, либо вечный бой.

– Старшины собрались, господин. - Секретарь держал под мышкой папку с бумагами и несгораемый сундучок с большой губернаторской печатью.

– Уже иду… - Коваль поднял руки, давая возможность двум желтым дикаркам застегнуть на нем латы. Двойняшек привезли в город в пятилетнем возрасте, обе были преданы и покорны, но так и не выучились нормально говорить. - Как дела у деда, Миша? Помогли лекарства?

– Ему лучше, господин. - Юноша отвесил короткий поклон. - Он благодарит тебя за приглашение и за всё, что ты сделал для семьи Рубенс, но вряд ли покинет озеро. Он говорит, что его сердце не переживет возвращения в Эрмитаж…

– Когда поедешь на озеро, передай деду, что его всегда ждет здесь стол и кров.

– Спасибо, господин…

У выхода из кабинета двое гвардейцев взяли на караул. Еще двое, сверкая полковничьими погонами, встали по бокам, готовясь сопровождать губернатора в Большой круг. Артур машинально кивнул и уже сделал шаг, когда заметил у одного из караульных плохо вычищенное оружие и небритые щеки.

– Представься, солдат.

– Рядовой Иван Оглобля! Второй взвод первой роты гвардейских клинков! - выпучив глаза, отрапортовал солдат. - Командир роты - капитан Людовик Четырнадцатый!..

– Не ори так… - поморщился губернатор. - Ты не хочешь служить в гвардии, солдат?

– Никак нет, хочу, господин!

– Ты не хочешь учиться в академии и стать офицером? Ты хочешь возить навоз?

– Никак нет… - Солдат был готов расплакаться и в ужасе переводил взгляд с губернатора на полковника. - Хочу служить, господин!

– От тебя на посту разит брагой. Грязное оружие. Всю ночь перед заступлением пил? Отвечать!

– Да…

– Как тебя учили отвечать, солдат?

– Так точно! - У бойца по вискам струился пот. Остальные военные прекратили дышать. Молодой Рубенс превратился в статую.

– Полковник! - повернулся губернатор к офицеру эскорта. - Прими у этого солдата оружие. Пусть отправляется в казарму, приведет себя в порядок. Офицера, который сегодня принимал заступающую смену, разжаловать в рядовые и отправить в Петрозаводский гарнизон. С правом выслуги. Через полчаса жду готовый приказ на подпись. В шестнадцать часов доложишь мне об исполнении.

– Слушаюсь! - вытянулся Даляр.

– Людовик ведь у тебя в подчинении? - вполголоса спросил Артур, когда они спускались по лестнице.

– Так точно, командир.

– Насколько я помню, у него два взыскания за год? Накажи его своей властью. Это будет третье, последнее, взыскание. Передай ему, что я никогда не забуду, как он поручился за меня на полевом Совете, но погоны рядового я ему обещаю!

– Будет сделано, командир.

Две дюжины мужчин, сидевших в приемной, вскочили при приближении губернатора. Коваль заметил в толпе двух женщин со старшинскими бляхами, подошел к ним первый, пожал руки. Михаил Рубенс открыл папку и откашлялся.

– Недельный отчет префекта Петроградского района.

Коваль слушал хорошо поставленный баритон старшего сына мамы Кэт, одобрительно кивал, когда речь шла о новых газовых фонарях, об успешном лицензировании извозчиков, о перевыполнении налогового плана по малому бизнесу. Он слушал и вспоминал, как четыре года назад другой сын бывшей хозяйки Петроградской стороны пытался принять участие в покушении на губернатора… Правда, остальные члены семьи сами пришли с повинной и сразу отмежевались от опасного родственничка, и всё-таки… Заговорщиков казнили. Возможно, следовало бы всех неблагодарных детишек мамы Кэт сослать…

– Я правильно понял, префект? Наши ссуды ковбоям на открытие торговых лавок оправдались?

– Верно, господин! На двадцать три выданные ссуды пять не вернули. Разорились. Но налоги остальных перекрыли убыток во много раз. И цены на рынках упали…

Следующим был доклад мэра Выборга. Три вопроса. Многие ковбои не хотят отпускать детей в городскую школу, возражают против обучения грамоте. Кричат, что не позволят своим отпрыскам сидеть за партой вместе с детьми дикарей.

– Передашь списки зачинщиков генералу Абашидзе. Старшина книжников! - Коваль обернулся к Леве. - Свяжись с директором тамошней школы, пусть представит пятерых лучших учеников к награде. Родителям каждого - по пять рублей золотом…