Он поднялся, подошел к доске, вынул из нагрудного кармана толстый чёрный фломастер. Ага, подумал Иван. Вот чем здесь пишут. Звездочёт вывел крупно, размашисто: ПЕТЕРБУРГ-ЛАЭС

Обвел надписи в кружки, прочертил между ними линию.

— Вариант первый, — сказал он. — Добраться туда пешком.

Уберфюрер с шумом прочистил горло.

— Отпадает, — Иван почесал лоб. — Тут на километр заброска сверхдальней считается, на неё не всякий диггер решится. А до Соснового Бора пешком топать — увольте, это даже я не настолько псих.

Звездочёт кивнул.

— Понял. Вариант второй… — и вдруг спросил Ивана: — Ты действительно думаешь, что там что-то есть — на ЛАЭС?

— А ты? — Иван смотрел на учёного в упор. Тот вздохнул:

— Мне бы хотелось верить, но…

— Сомневаюсь. Ты сам наверняка видел сгнившие, обрушившиеся линии электропередач. По трезвому размышлению: не может там ничего уцелеть — за столько-то лет. За техникой уход нужен, иначе она гниет и ржавеет. Ты в метро посмотри — везде линии проложены, а кабеля уже давно сгнили. Чиним, латаем, как можем, а толку?

— Но вдруг там что-то есть? — продолжал настаивать Иван. — Откуда-то берется же в метро центральное освещение? Или вы, на Техноложке, знаете, откуда оно, только нам не говорите?

— Не знаем. — Звездочёт снова вздохнул, поднял голову. — Хорошо, вариант второй… А какой второй? Долететь?

Тишина. Водяник молчал. Наверное, решил Иван, всё ещё думает о реликтовых ящерах…

— А если махнуть до ЛАЭС на машине? — предложил Кузнецов. — Там всего-то километров восемьдесят, вы говорите.

— Угу, — сказал Звездочёт, поправил очки. — Вот найдешь ты, допустим, исправную машину, что делать будешь?

Кузнецов обрадовался, что его тоже включили во взрослую беседу.

— Сяду, да поеду, — сказал он.

— Угу. Сел один такой… Ты даже завести её не сможешь, эту машину. Автомобильный аккумулятор разряжается за месяц-полтора максимум. Ручкой стартовать? Так это только на старых машинах возможно. Но допустим.

— А бензин?

— Ээ… а что бензин? — Кузнецов почесал затылок. Похоже, об этом он как-то не подумал.

— Срок хранения бензина по армейскому госту — пять лет, — вступил вдруг в разговор Уберфюрер. — Потом он начинает терять октановое число. Выпадает осадок и прочие прелести.

— Густеет, наконец! — подхватил профессор Водяник. — В общем, даже то топливо, что хранилось в закрытых резервуарах, нужно как минимум фильтровать, а то и делать перегонку-очистку. В бензобаке если что и осталось, то оно скорее похоже на бензиновое желе.

Именно поэтому советские армейские дизель-генераторы незаменимы. Они работают на самом фиговом топливе — а где сейчас возьмёшь хорошее? И работают долго, и чинятся на коленке. А ты попробуй японца почини. Ту же хондовскую миниэлектростанцию. Прекрасная вещь, на самом деле. Залил пятнадцать литров бензина, и она даёт тебе свет тринадцать часов подряд. Великолепно, правда? — Водяник усмехнулся. — Единственная проблема… м-да. — Он почесал бороду. — Это должен быть хороший бензин…

* * *

Иван давно не видел Уберфюрера таким возбужденным. Лицо его горело, глаза сияли.

— Смотри, Ван, кого я тут встретил!

Иван повернулся. Пожилой человек показался ему знакомым. Только щеки уж очень ввалились… Так. Мысленно побрить ему голову, чуть подкормить — опять же мысленно. Так это же…

— Седой?!

Пожилой скинхед улыбнулся.

— Есть такое дело.

* * *

— Остается главный вопрос, — Иван помолчал, оглядел своих. — Как нам добраться до Соснового Бора? Звездочёт?

Звездочёт покачал головой.

— Пока это выглядит совершеннейшей авантюрой… Не знаю. Буду думать.

— У меня есть идея, как это сделать, — сказал профессор Водяник.

— Понимаете, старый паровоз — это легенда, — сказал Водяник. — И одновременно — не совсем.

— То есть? — переспросил Иван. — Какой-нибудь мифический поезд-призрак, который проезжает из ниоткуда в никуда? Я про такие слышал. Там ещё свет горит и люди сидят, нет?

Профессор поморщился.

— Нет, это другая легенда. У нас тут вообще сплошные Мифы Древней Греции, издание «Советская литература», 1969 год под редакцией Соколовича…

Иван мотнул головой. Иногда информация начинала бить из Водяника, как из прохудившегося шланга. Какая ещё «Советская литература»? Какой ещё шестьдесят девятый год?

— Проф, — сказал он. — Покороче.

— Конечно, конечно. Начну с экскурса в историю…

Блин, Иван даже говорить ничего не стал. Профессор неисправим.

— Советский Союз серьёзно готовился к ядерной войне, — начал Водяник. — Да и вообще к войне. Одно из последствий войны — перебои с электричеством. Выгорание приборов от электромагнитного импульса, что даёт ядерная вспышка… Кстати, существовали специальные атомные бомбы, так называемые графитовые, для уничтожения электросистем противника…

— Проф!

— Да, да, я понимаю. На такой случай при каждом железнодорожном депо было приказано держать один паровоз. Настоящий, работающий на угле. Вот представьте. Ядерная война, паралич системы электроснабжения, мазута для тепловозов — и того нет. Мы берем дрова или уголь, набираем воды и едем на локомотиве времен Великой Отечественной. Это Европа встанет, если у них чего не будет.

А мы обойдемся своими силами.

Кстати, танки Т-34, стоящие чуть ли не в каждом городе страны — из той же оперы. Они все на ходу. Просто законсервированы. Они своим ходом заезжали на постамент, и там их глушили. Сливали солярку, заливали маслом двигатель и все механизмы. Потом, через много лет, я неоднократно читал, как танки самостоятельно съезжали с постамента, чтобы отправиться на реставрацию. Представляете? И ещё я слышал случай про угон тэ-тридцать четыре. Мол, залили солярку и проехали метров двести, дальше танк заглох. Двести метров! Без расконсервации по правилам. Но он завелся и поехал — через пятьдесят лет после установки в качестве памятника.

— Ничего себе, — сказал Иван. Может, доехать на танке? — подумал он. Вот это был бы номер. — Так что с Балтийским вокзалом?

— Думаю, там есть паровоз, — сказал профессор. — И вполне возможно, в хорошем состоянии. В советские времена консервировали технику на совесть. Там слой масла, наверное, сантиметров десять толщиной.

— А! — сказал Иван. — Понимаю.

Вернулся Звездочёт. Постоял, покачиваясь, оглядел каморку, забитую хламом. На крошечном столике Уберфюрер с Седым отлаживали оружие. Убер, матерясь, спиливал у Ижевской двустволки автоматический предохранитель — не нужен. Когда счет на секунды, после перезарядки тратить ещё пару секунд на его отключение — непозволительная роскошь.