недоумения на бледном лице и круглые от удивления глаза того стоили.

— Сама же мне пеняла, что без стука.

Я хотела сказать, что произносить в голос «Тук-тук» — это не то, но просто махнула рукой.

— И с чем ты пожаловал? И где ты был столько времени?

Я немного дулась на него. Все-таки ждала в Биласе, а потом и по дороге… он ведь мог и предупредить о монстре в ущелье.

— У меня была… насыщенная беседа с нашим отцом, и он хочет с тобой встретиться.

По недовольно искривленным губам и интонации, с которой это было сказано, я догадалась, что беседа вряд ли была приятна вампиру. Сам он выглядел уже не столь гламурно, как в Биласе — весь немного помятый, потрепанный, и глаза уже не столь яркие.

— Потрясающая дипломатичность, — с сарказмом и ухмылкой протянула я.

— Ой, да ладно! Я могу сейчас пройти к главному входу, всех поднять, а потом со всеми полагающимися речами и прочей лабудой действовать по протоколу… но ты же вроде нормальная? — с театральным сомнением посмотрел на меня этот нахал.

Я запустила в него подушкой и прошла к окну. Мне надо подумать. Я ждала той встречи, и хочу вампиров, но только что я поняла еще кое-что. Встречи с главным вампиром я хочу не раньше, чем прибудут орки.

Каким может быть отец вампирского семейства, самый сильный и древний вампир? В первую очередь опасным. Полезным. Очень умным и хитрым.

— Через два месяца.

С запасом назвала я время — по моим подсчетам орки прибудут раньше, но мало ли что, мало ли кто…

Я прошла к комоду, в котором находилось то, что мне необходимо. А после протянула вампиру четыре маленьких металлических тубуса, похожих на чехлы для сигар.

— Два месяца? Что это? — он был озадачен, и совсем этого не скрывал.

— Это флаконы с кровью. Особые флаконы, которые будут долго сохранять кровь свежей, а внутри особая кровь.

Астериус открыл один и принюхался, блаженно прикрывая глаза. У меня по спине пробежали мурашки, но я стряхнула их, упрямо скрещивая руки на груди. Ничего не страшно!

— Тут что-то… что-то не так.

— Эта кровь будет доступна в нашем городе твоей семье… когда мы договоримся, — уточнила я, и поспешила объяснить. — Она полностью утоляет вашу жажду, но не подходит для артефактов. Эта кровь обезличена.

Я моральным усилием откинула воспоминания о том, чего мне это стоило. Скольких моральных усилий в убеждении всех и вся о пользе сотрудничестве с вампирами.

— Что ты имеешь в виду под «доступна»?

— Она будет продаваться, и любой вампир сможет ее приобрести.

— Просто прийти к тебе в город и купить?

— Возможно, это мы будем обсуждать с твоим отцом.

— Через два месяца, — задумался о чем-то блондин. — Почему?

— Мне необходимо это время.

Астериус смотрел на меня с сомнением, с предвкушением, с некой удовлетворенностью и при этом немного задумчиво.

— Не скажешь?

— Не-а. А ты про папочку своего расскажешь?

— Не-а.

Не хватало только, чтоб он мне язык показал. Но в следующую секунду вампир стал серьезным.

— Правда, не могу. Но я передам все, и очень надеюсь, что вы договоритесь.

А уж я то как надеюсь, кто бы только знал!

От автора

Дорогие мои читатели!

Вот и закончился первый этап становления Александры в мире Баукелэ, а также и очень важный этап в моей жизни. Этим обращением я хотела сказать, что вот сейчас я поставлю точку в моей первой книге, но как оказалось — это не так-то и просто! Несколько моментов мне бы хотелось еще осветить, а может и на что-то намекнуть…

Как бы там ни было, но именно сейчас я хочу поблагодарить всех, кто читает эти строки! Всех, кто комментирует, следит за событиями в Мертвых землях, делится со мной найденными ошибками и просто дает порой волшебного пинка! Без всех Вас у меня бы ничего не получилось.

Спасибо, что вы есть! И знайте — я вас люблю! Даже троллей;).

А самым терпеливым, тем, кто прочел до самого конца — немного еще проды!

Интерлюдия 1.

Немного ранее…

— Астериус, — имя прошелестело в пустом зале полузаброшенного замка, как змея по позвоночнику. Холодно, жутко, медленно… Отец смотрел на своего младшего птенца, как та самая воображаемая змея — с превосходством, холодно, размышляя… съесть сейчас или пусть еще побегает.

— Отец, — Астериус склонил голову, приветствуя старшего, да и просто не мог иначе. Не тот это разумный, перед коим можно проявлять неуважение.

— Где ты был?

Идея, которая еще сегодня днем казалась гениальной, сейчас перестала таковой видеться. Молодой вампир забыл от волнения все, что заучивал к этой встрече. Слова не складывались в предложения, а в голове образовался хаос.

— Где. Ты. Был? — в голосе, наконец, прорезались хоть какие-то чувства, хотя лучше бы нет.

Астериус почувствовал легкое касание кровной нити, что связывала его с главой. Пока еще не приказ, но предупреждение.

— Я был в Биласе.

Старший вампир приблизился и стал внимательно разглядывать своего подопечного. Астериус понял, что тот уже размышляет о наказании за ослушание, и поспешил объясниться, пока не стало слишком поздно. Все знают, что отец не нарушает своего слова. Никогда.

— Постой! Дай все рассказать. Я был там не просто так!

Древнейший вампир, которого знал Астериус, а в прошлом и неведомо сколько веков проживший эльфийский аристократ, лишь приподнял правую бровь, не то в удивлении от наглости, не то в разрешении говорить. Младший решил принять это за второе и начал свою историю:

— Я забыл о времени и уже был близок к помутнению, — признание давалось тяжело, но Астериус уже давно знал, что Арион — так звали отца, все равно обо всем догадается, а с ним принцип «чистосердечное признание облегчает наказание» — всегда срабатывал.

— У меня не было выбора, и я решил аккуратно сходить в поселение по соседству.

У старшего вампира опасно сузились глаза — Астериус сглотнул, почему-то соленную, слюну, проклиная свою голову и идей, в ней зарождающиеся.

— У них был праздник, и я думал, что легко сработаю, но… — молодой вампир решил смотреть в окно и больше не отслеживать реакцию отца — уже поздно сдавать назад! — Но меня поймали.

Арион не перебивал, и Астериус рассказал все, что видел или слышал. Про первую встречу с Александрой, про сборы переселенцев, про поездку в Билас, про рабов и очень странного орка… Это был единственный раз, когда ему задали уточняющий вопрос:

— У него были бледно-голубые глаза?

И, разумеется, никакого пояснения.