«Деньги действительно будут выделены, но подчеркиваю, эти деньги по большей части при таком руководителе и таких исполнителях до народа не дойдут… будет обеспечена такая система, которая сделает невозможным контроль над освоением этих средств, — сетовал Стрелков. — Будет просто их “распил”, как говорят в России, разграбление на всех уровнях»[56].

Но небольшой скандал совершенно не повлиял на политический процесс. Стрелков, бывший героем в Донецке, в Москве оказался даже не политической фигурой, а полузабытым маргиналом. А Владислав Сурков продолжал вести переговоры с Киевом и руководить непризнанными республиками на Востоке Украины. Его недавняя опала оказалась забыта. На одном из праздников недавний премьер ДНР Бородай произнес в его честь цветистый тост: мол, только Владислав Сурков мог после того, как его перевели с внутренней политики на внешнюю, добиться того, что внешняя политика России стала внутренней.

Именно Сурков (вместе со старым другом Путина Виктором Медведчуком) стал главным архитектором Минских соглашений. Цель их была все той же — заполучить вечный инструмент влияния на Украину, сохраняя при этом полный контроль над ДНР.

Российские военные были задействованы и во второй решающей битве — непосредственно перед подписанием второго Минского соглашения сепаратисты взяли город Дебальцево, важнейший транспортный узел, соединяющий Донецк и Луганск. В Дебальцевском котле погибло больше 250 украинских военных. В течение месяца после этого российские специалисты восстановили железную дорогу, и между Донецком и Луганском начала ходить электричка.

Война на Востоке Украины стала все больше походить на замороженный конфликт, наподобие Абхазии, Южной Осетии или Приднестровья. Каждый месяц из России в Донбасс ввозили до 7 млрд рублей наличными (банковской системы там нет). Кроме того, российские компании «Газпром» и «ИнтерРАО» бесплатно поставляли туда газ и электричество.

Вялотекущий военный конфликт продолжался, но не вызывал никакого отторжения у российского населения. Напротив, война была популярна как никогда. Патриотическая волна, начавшаяся с Олимпиады и Крыма, никак не хотела спадать. Владислав Сурков, десять лет назад имитировавший войну с целью защиты от «цветной революции», на этот раз стал заниматься настоящей войной. Российские военные начали всерьез воевать с украинскими, будучи абсолютно уверенными в собственной правоте и в том, что они не агрессоры, а жертвы. Что Россия не нападает, а обороняется — вынуждена защищаться, потому что ее атаковала Америка.

Символом изоляции России стало празднование 70-летия Победы 9 мая 2015 года. Все лидеры G7 бойкотировали праздник. Зато приехали председатель КНР Си Цзиньпин, кубинский лидер Рауль Кастро и президент Зимбабве Роберт Мугабе. Но главным героем парада стал министр обороны Сергей Шойгу. Телезрителей впечатлило то, что перед тем, как принять парад, Шойгу снял фуражку и перекрестился. Коммунистические и православные традиции слились воедино, образовав невиданный доселе путинский ритуал.

Алексей Кудрин, возможно, идеальный чиновник. Покинув правительство и оказавшись в умеренной оппозиции, он стал деканом факультета свободных искусств и наук Санкт-Петербургского университета. И это Кудрину очень идет. Он выглядит как раз как многомудрый, рассудительный профессор-экономист. На самом деле Кудрин никогда не был профессором, он всегда был чиновником. И свои академические экономические знания приобрел, работая в министерстве. В те годы его еще дразнили, называя главбухом России.

После отставки те, кто высмеивал его прежде, начали называть его самым честным и самым профессиональным министром. Но даже в отставке Кудрин ведет себя как чиновник, пусть и очень либеральный, просвещенный и интеллигентный. Договориться с ним о встрече — сложнейшая эпопея. Он переносил наше интервью (в силу занятости, неожиданных встреч, срочных поездок и т. д.) раз десять, всякий раз присылая вежливые эсэмэски.

У Кудрина замечательный офис. Он похож на небольшой, скромный дворец, правда, за пределами Садового кольца, рядом с Олимпийским проспектом. Кабинет Кудрина очень напоминает его вице-премьерские покои в Белом доме.

Сам Кудрин, конечно, не считает себя оппозиционером. Он, видимо, считает, что он на скамейке запасных — и его время еще придет. Ведь он, в отличие от остальных либералов, продолжает изредка общаться с Путиным и давать ему советы. Жалеет ли он, что ушел из правительства из-за конфликта с бывшим президентом Медведевым и тем самым ограничил свой доступ к Путину? В ответ Кудрин загадочно улыбается: «Мне иногда задают такой вопрос. Но все же нет, не жалею. Я не могу рассказать почему. Это не какие-то договоренности с Путиным или кем-либо из власти. Это мои личные основания». Говорит он тоном профессора, который просто не может объяснить школьнику суть своего новейшего открытия.

В марте 2014 года стало понятно, что «либеральная партия» в Кремле проиграла. Владимир Путин практически перестал к ней прислушиваться. Примерно раз в неделю он встречался с новым министром финансов Антоном Силуановым, раз в месяц выслушивал его предшественника Алексея Кудрина, но не собирался менять своих подходов к политике. Их компетенция касалась только сферы финансов — во всем остальном, по мнению Путина, он разбирался значительно лучше, поэтому мнения либералов не спрашивал.

Алексей Кудрин по-прежнему был в авторитете. Он участвовал во многих совещаниях, и нередко именно за ним оставалось последнее слово. Рассказывали характерную историю — в конце 2013 года президент Путин вызывал Кудрина на совещание по экономическим вопросам. Речь зашла об изменении подоходного налога, и весь экономический блок правительства был единодушен: и министр экономики, и министр финансов, и глава Центробанка, и советник президента по экономическим вопросам. Против был только Алексей Кудрин, непонятно в каком статусе присутствующий на заседании. После жарких споров президент согласился с Кудриным и объявил заседание закрытым.

После отставки в 2011 году Кудрин несколько месяцев не освобождал свой кабинет в Министерстве финансов. Он успел выступить на крупнейшем оппозиционном митинге на проспекте Сахарова, но при этом сохранял за собой рабочий кабинет на улице Ильинке, в старом министерском особняке. Новый министр, его преемник, Антон Силуанов — из уважения к патрону — тоже не переезжал в его кабинет. Первые несколько месяцев после отставки Кудрин существовал на положении призрака, «тени отца Гамлета». Он не занимал никаких государственных должностей, но продолжал по инерции время от времени ходить на работу.

Никто из правительственных либералов, включая нового министра, все равно не был на Кудрина в обиде. Он все равно был если не патриархом, то первым среди равных, потому что, помимо опыта, у него было одно важнейшее достоинство. Он был другом Путина. Кудрин имел прямой доступ к телу. Они работали вместе с начала 1990-х годов, причем Кудрин, единственный из всей современной бюрократии, не был в те годы подчиненным Путина — они были наравне. Путин в 1990-е годы возглавлял международный отдел в мэрии Петербурга, а Кудрин — финансово-экономический. Кудрин самостоятельно — без протекции Путина — переехал в Москву, его позвал архитектор ельцинских экономических реформ Анатолий Чубайс. Путин и Кудрин были на «ты», президент называл его «Леша». Словом, Алексей Кудрин был, возможно, последним влиятельным либеральным демократом в стране.