Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Такая правда слишком страшная. Любая правда времени, разящая неизбежностью, страшная. И так уж вышло, что у Каро не было близкого человека, способного помочь ей принять такую правду.
«Любые отношения могут испортиться».
Услышав это в свое время, Лекс и не думал, что Иви подразумевает в том числе обстоятельства, независящие от участников этих отношений.
Он был с Каро повсюду. На ее вопрос, не надо ли ему на работу, Лекс сказал, что помимо полного счастья герра Обрта привез для «Грейси-Холла» три новых проекта, так что вполне мог попросить неделю отдыха. К тому же, он не был в отпуске несколько лет назад — с самого развода. Сам бог велел воспользоваться ситуацией.
Лоусен возил Каро: от бюро и адвокатской конторы до аэропорта, чтобы встретить Йохану Ланге. Мать Иви оказалась ухоженной и в некотором смысле породистой женщиной. Лекс с первого взгляда увидел, «в кого Каро такая». Иви обнаруживала генную идентичность с родительницей не только во внешности, но и в осознании самоценности своего труда. Разве что сильного немецкого акцента у Каро, в отличие от матери не было.
Когда за день до похорон Йоханна открыто предложила Каро переехать поближе к ней — Лекс затаил дыхание. Однако доброй душевной связи, какую мужчина приметил у Иви с Джудит, с матерью у нее не случилось. И слава богу.
— Пока не знаю, мам.
— Но тебя ведь здесь ничего не держит? Или вы...? — Йоханна поводила пальцем, поочередно указывая на Каро и Лоусена. Тот затаил дыхание пуще прежнего.
— Пожалуй. — Услышав, что Каро более не отрицает их связи, Лоусен облегченно выдохнул. — В любом случае, не уверена, что сейчас стоит принимать крутые решения. Надо немного времени.
Йохана с пониманием кивнула и пригласила Каро, Лекса и Барта — единственного знакомого друга дочери — в ресторан. Времени мало, объяснила Йоханна, потому стоит провести вместе хотя бы вечер.
— Когда ты улетаешь? — спросила Иви.
— Завтра.
— Завтра?! — Лекс заметил, что Каро впервые полноценно оживилась. — Но, завтра же похороны, мам!
— Вечером. — Йохана постаралась утешить дочь. — Каро, я сотрудник лаборатории. Меня никто не отпустит горевать в Америке неделю. Мне дали три дня.
Каро не осталось иного, как принять и это. Проклятое время. Оно всегда против нее!
— Спасибо, что прилетела, — совершенно бесцветно выдохнула Иви.
— Мне очень жаль, Каро, — Йоханна положила ладонь Иви поверх запястья и перешла на немецкий. — Очень жаль. — Ее темные глаза светились истым сочувствием, но Йоханна не знала, чем помочь.
Барт старался немного развеять обстановку, расспрашивая фрау Ланге о ее работе.
— У нас в гильдии есть один генетик, Мэйсон, но он занимается выведением газонной травы высокой схожести. А вы же работаете с вирусами, да?
Йохана старалась поддерживать разговор, но ничего путного не выходило. При каждой ее попытке ответить на вопрос, беседа стопорилась: сам Барт генетиком не был, и из того, что вещала фрау Ланге, не понимал ни слова. А той не особо-то и хотелось говорить о работе еще и здесь.
Следующий день стал самым непростым.
На похоронах оказалось неожиданно людно. Помимо Барта и Йоханы, приехавших поддержать Каро, здесь были доктор Далт и еще несколько взрослых мужчин и женщин. Как объяснила Каро — коллеги Джудит по академии искусств.
Лекс стоял рядом и держал за руку. И Каро хваталась за нее, как за соломинку в бесконтрольной пучине.
После поминального обеда — еще одного испытания для Иви — настало время везти фрау Ланге в аэропорт.
Лекс ожидал, что Каро попросит мать задержаться. Или пообещает приехать в скором времени. Или, на худой конец, скажет, что подумает над ее предложением. Однако Иви только обняла женщину и шепнула:
— Я люблю тебя, мам.
Йохана чуть отстранилась и погладила дочь по щеке.
— И я тебя, Каро.
Не так, как, наверное, принято. Не так, как, наверное, бывает обычно. Но это все же больше, чем пустота.
Наконец, Лекс довез Каро домой. Выжатая, она имела вид человека, которому ни в коем случае нельзя оставаться в одиночестве. За окном властвовала осень, а Каро будто не была в курсе! Если бы они с Йоханной не настояли сегодня, Иви бы даже не заметила, что выехала на кладбище в одной лишь черной блузке.
Лекс поднялся вместе с девушкой. Иви дежурно предложила ему располагаться. Показала комнату. Выдала свежее белье. Кажется, это последнее. У нее наверняка накопилась куча стирки.
Вскоре Каро сказала, что чайник закипел, но еды, увы нет. Только капуста и огурцы, если Лексу не стыдно объесть Джонсона. И еще немного печенья. Лоусен не успел заверить, что все в порядке, и не о чем беспокоиться. В конце концов, всегда существуют доставки.
Каро заперлась в ванной. Лекс подкрался на цыпочках, прислушался. Вроде, все нормально? Вернулся в зону кухни и заглянул в холодильник. Увы, в самом деле почти ничего. А есть все же хочется. Лоусен выпил воды и уселся на диван с телефоном в руке. Он страшно измотался за эти дни. И он, мягко сказать, уже не мальчик.
Перво-наперво открыл карту: есть поблизости круглосуточные магазины? Нашел парочку, но не то, чтобы близко. Туда, наверное, следует съездить с утра. А пока в самом деле лучше заказать еды на дом. Лекс принялся изучать варианты. Здесь — даже по виду почти ничего, кроме наггетсов и картошки фри. Там — отзывы не очень. Есть, конечно, места, откуда он часто заказывает, но он не знал, будет ли Каро есть то, к чему он привык.
Лоусен перебирал одно заведение за другим, пока его не прервал посторонний звук.
Джонсон? Снова этот «полтергейст, чья очередь двигать мебель»? Ей-богу, Каро уникальна хотя бы тем, что ни одна другая женщина до этого бы точно не додумалась. Лоусен прислушался: вроде тихо. Встал, прошел к террариуму с животным. Бедолага Джонсон, часто обвиняемый во всех грехах, не то, что не скребся — вообще признаков жизни не
