сказать. – И совсем уж безнадежных больных, – я тоже не всегда могу вытащить.

– А вытаскивала? – Уже с надеждой спросил он.

Было такое,– призналась я, вспомнив мальчишку Антона.

Я легонько глянула на Питирима, тот равнодушно расслаблено сидел, но я поняла, он все разыграл как по нотам. Илья еще о чем то, размышлял, а потом резко, словно боясь передумать спросил.

– Ты сильно устала? Я хотел попросить тебя посмотреть одну девушку, она умирает и все кого я приглашал, уже отказались от нее.

– Хорошо поехали,– согласилась я легко. – Гляну смогу ли ей помочь, только проще оденусь.

– Спускайся вниз, как переоденешься,– попросил Илья. Я буду ждать тебя у машины.

– Питирим, ты ведь не будешь против, если я Елену ненадолго увезу. Сказал Илья внимательно глядя на ведьмака.

Если что с ней случиться – убью, сказал Питирим спокойно – равнодушно. Увезешь, отвечай за ее безопасность.

И я поняла, убьет, даже приятно стало. Илью тоже пробрало, он больше ни слова, не произнес. Я сегодня уже намерзлась, поэтому оделась тепло и в поясную сумку, положила свой экстренный набор, и быстро спустилась во двор. Машина уже стояла перед домом, Илья быстро вышел и помог мне забраться в высокий навороченный внедорожник. Илья ехал быстро и аккуратно, вскоре, в городе мы выехали в центр. Около красивого, современного дома Илья, притормозил, и въехал во двор. Привычно объехал припаркованные во дворе машины, и поставил свою машину, прямо у подъезда. Он был в нетерпении, вышел, открыл мою дверь. Просто приподнял меня и поставил у машины, и быстро пошел. Я еле успевала за ним. Консьержке, у входной двери махнул рукой, и подошел к лифту, поглядывая на меня с надеждой. Лифт поднял нас на десятый этаж, одна квартира на площадке. Он своими ключами открыл дверь и втянул меня в большую прихожую. В нос ударил запах лекарств и беды.

Пока я снимала куртку и ботинки, из комнаты вышла женщина, по всей видимости, сиделка.

– Как она,– тихо спросил у нее Илья.

– По-прежнему, плохо,– ответила так же тихо сиделка. Алиса спит, я ей недавно укол поставила, но они уже почти не помогают.

Илья глянул на меня. – Это неважно, сказала я, и даже проще.

Он понял, вздохнул, и мы вошли в комнату. Девушка казалась совсем маленькой лежа на огромной кровати. До болезни она была красавица, подумала я. Присела с ней рядом, и осторожно взяла ее за руку. Интересно, болезнь похожая по симптомам на рак, но это что то другое. Невероятно, это отравление, – я снова прислушалась к Алисе.

Агриппа – моя наставница и специалист по ядам, часто рассказывала о необычных ядах, которыми уже давно не пользуются. Их немного и они невероятно сложны. Я всегда удивлялась, зачем мне эти лишние знания, а Агриппа уверенно отвечала,– бывает, из глубин старины такое выплывает, и лишние знания мне не помешают,– вот такой случай и настал. Этим ядом редко пользовались именно и-за сложности приготовления. Он убивал долго и симптомы никак не напоминали отравление. Так убивали особо ненавистную жертву, дав ей сполна намучиться. Не думала я, что, когда ни – будь, я столкнусь с таким ядом. Агрипа рассказывала о нем ознакомительно, и заставила вызубрить на всякий случай. Кто – то, очень сильно, разозлился на девушку, и почему то я подумала сразу на тетку Ильи.

– Когда она заболела,– спросила его я.

– Четыре месяца, болезнь, развилась быстро,– сказал Илья.

Это хорошо, что четыре месяца,– подумала я. Яд обычно убивает за полгода, а так есть шанс ее вытащить. Ну, для начала надо попробовать, а там уж что получиться. С тяжелыми больными я никогда ничего не загадывала.

Я достала, из сумки на поясе, футляр с лекарствами, и задумалась, а антидот в таком ослабленном организме, будет ли работать как надо. Сначала влить в нее немного сил, так совсем немного, – тонюсенькими ниточками. Чуть- чуть, чтоб организм начал сопротивляться. Пошло хорошо, девушка задышала легче. Она боец и главное нет тени смерти, за ее плечом, и это дает надежду. Так еще немного, все стоп, больше нельзя. Алиса заворочалась и открыла глаза. Я сделала ей знак рукой, молчи, она послушно затихла, наблюдая за мной. Так еще диагностику, хорошо. Теперь можно и зелье развести, и работы у меня сегодня будет много. Сиделка и Илья, не мигая, смотрели на нас.

– Немного чистой кипяченой воды в чистый стакан,– обратилась я к сиделке.

Та быстро вышла.

– Алиса, теперь я обратилась к девушке, – Я постараюсь вам помочь, и многое зависит от вас. Слушайтесь меня внимательно, и молчите пока,– берегите силы.

Она слегка качнула головой что поняла. Я накапала зелье в стакан и, приподняв Алисе голову, сказала,– Не вкусно, но надо выпить все.

Еще в антидот я добавила снотворное, ей нужно сейчас спать. А затем рукой махнула Илье, что бы он вышел из комнаты.

Вышла за ним и сказала. – Илья я останусь на ночь, а ты езжай домой. – Твоя помощь мне не требуется, и ты будешь только мешать. Завтра утром попроси Питирима приехать сюда с тобой. Мне нужно с ним поговорить, это важно.

И не прощаясь, вернулась в комнату к больной, услышав за спиной, как захлопнулась входная дверь.

Обратилась к сиделке.– Нужно приготовить таз с теплой водой и мылом и мягкую тряпку. И пожалуйста, слушайтесь меня внимательно, у Алисы есть шанс выжить и лечение будет необычным. Вопросы если у вас будут, то позже когда закончим, а пока прошу вас выполнять все мои просьбы, не обсуждая их и не оспаривая.

Она сразу же кивнула мне головой что поняла и ушла.

Агрипа говорила,– яд долго находящийся в теле – пропитывает его. И после антидота будет выходить по всей поверхности кожи вязкой, вонючей пленкой, и надо сразу его смывать.

Сейчас организм Алисы включиться на защиту, и у нее поднимется температура. Значить мне постоянно надо будет делиться своей силой с Алисой. Я убрала одеяло, и раздела девушку полностью. Сиделка мне помогала, как могла, но ночь у нас была очень тяжелая. Я постоянно обтирала Алису мокрой тряпкой с мылом, а сиделка меняла воду. Запах от Алисы был ужасный, хорошо, что она спит. Алиса горела и потела, и тут же покрывалась черно серой пленкой с тяжелым запахом. После каждого протирания вода тоже была черной. Я осторожно переворачивала ее как куклу. Девушка хоть и совсем легкая, но к утру мои руки уже с трудом ворочали ее. К утру ей стало значительно