– Если вы нас обманули хоть в малости, любезныйБриссон, вы умрете на месте, – преспокойно предупредил Рошфор. – Я нешучу.

– Клянусь вам…

– Не клянитесь, – сказал Рошфор. – Простовспомните хорошенько, не упустили ли чего…

– Да что вы!

– Ну что же. Ваша жизнь и свобода исключительно в вашихруках, так что не взыщите, если придется…

– Что я должен делать?

– Вы сейчас вернетесь в монастырь с бочкой, –терпеливо, словно маленькому ребенку, разъяснил Рошфор.

– Но я ее не наполнил…

Граф усмехнулся:

– Думаю, об этом в ближайшее время вряд ли кто-товспомнит… Вы вернетесь к воротам, словно уже побывали на ручье. Как ни в чем небывало окликнете привратника…

– Там привратница…

– Это несущественно. Проедете во двор как ни в чем небывало – ну, а следом войдем мы. После этого можете прыгать с бочки и прятатьсяв любом укромном уголке, потому что мне вы больше не будете нужны – а вмонастыре, подозреваю, станет чересчур уж шумно, и человеку стороннему в этойсумятице делать нечего… Ну как, вы согласны?

– Что же делать… Скажите, чтобы этот верзила меняотпустил, и пойдемте побыстрее все окончить…

– Не спешите, – сказал Рошфор. – Сначаларасскажите кратенько, но подробно о внутренних помещениях и их расположении. Аеще лучше – рисуйте прутиком на земле. Д’Артаньян, сломайте ему подходящуюветочку…

Гасконец, сгорая от нетерпения, быстренько срубил кинжаломподходящий прут и заострил его, словно перо очинил. Незадачливый печатникприсел на корточки и, временами опасливо косясь через плечо на Каюзака,возвышавшегося над ним бдительно, словно башня Шатле, принялся чертить прутомпо песку, приговаривая:

– Вот тут у них трапезная, тут сестринские кельи… Тут,на втором этаже, держат взаперти девушку… Только имейте в виду, господа: ядалеко не во всех помещениях бывал, сами понимаете, так что полного описаниядать не могу… И, скажу вам по совести, монастырь построен давным-давно, еще вовремена Жанны д’Арк, он весь пронизан потайными ходами, словно порченое яблоко– ходами червей… Там можно прятаться неизвестно сколько…

– Против этого есть хорошее, надежное средство, –без улыбки сказал Рошфор. – Запалить монастырь с четырех концов, тогда всеобитатели потайных ходов и комнат выскочат наружу, как ошпаренные, и оченьбыстро…

– Боже мой, вы способны поджечь монастырь?!

– Отрадно видеть, мэтр Бриссон, что в вас наконец-топробуждается подлинно христианское чувство… – скупо усмехнулсяРошфор. – Я говорю о крайнем средстве – а монастырь этот, кстати, вовсе ненапоминает мирную обитель служительниц божьих, достаточно вспомнить и о вас, ио других гостях…

– Вы обещали…

– Я всегда держу свои обещания, – заверилРошфор. – Ну, вы готовы, господа? Видимо, все-таки придется разделиться:д’Артаньян с Каюзаком пойдут во двор, а мы с графом будем патрулировать стеныснаружи – коли уж тут есть потайные ходы, какие-то из них неминуемо ведутнаружу. Слуги могут не справиться в одиночку, хоть они и надежные парни…Вперед!

Мэтр Бриссон как ни в чем не бывало восседал на облучке,когда бочка подкатила к наглухо закрытым воротам. Д’Артаньян с Каюзаком шли заней, пригибаясь. Сердце гасконца отчаянно колотилось, а рука стискивала эфес.

Печатник заколотил в калитку, и изнутри очень быстропослышался сварливый старушечий голос:

– Кого там черт несет, прости, господи?

– Да кому там быть, кроме меня, сестра Жюстина, –откликнулся Бриссон самым естественным голосом. – Открывайте скорее!

– Что-то быстро вы обернулись…

– А зачем тянуть? Пора завтракать, вот и спешу…

– Все бы вам жрать да жрать, любезный… – и по тусторону ворот скрипнул засов.

Едва лошадь – тоже, несомненно, ожидавшая своего лошадиногозавтрака – сделала пару шагов в ворота, гораздо проворнее, чем выходила из них,гвардейцы пробежали мимо бочки и ворвались в ворота. Сморщенная старуха в одномплатье, без апостольника, увидев их, отчаянно взвизгнула и шарахнулась, но оникинулись во двор, уже не обращая никакого внимания на старую ведьму, прикоторой не было никакого оружия…

Зато оно имелось у двух верзил в синих плащах королевскихмушкетеров, ринувшихся навстречу столь яростно и незамедлительно, что невызывало никаких сомнений: оба привычны к стычкам и несомненно пребывали тут вкарауле. Надо полагать, осторожная Констанция приняла все мыслимые мерыпредосторожности…

Предоставив Каюзаку одного, гасконец ринулся на второго.Перед самым его лицом сверкнула вспышка пистолетного выстрела и взлетел клубдыма – но д’Артаньян, которому яростное стремление освободить любимую девушкупридало нечеловеческое проворство, успел уклониться, и тяжелая пуля звучноударила в ворота за его спиной.

Он не медлил и не собирался никого щадить. Уже черезнесколько мгновений он, слыша слева ожесточенный звон клинков, сделал отчаянныйвыпад и пронзил горло противнику. Прохрипев какое-то английское ругательство,тот, корчась, рухнул на мощенный булыжником двор и испустил дух.

Д’Артаньян оглянулся. Каюзак теснил своего противника ккрыльцу. На левом предплечье великана расплывалось кровавое пятно, но онуверенно действовал здоровой рукой, пренебрегая раной. Очень быстро его врагоказался прижат к стене, а там и насажен на рапиру, как бабочка на иглу…

– Нужно спешить, – переводя дух, сказалд’Артаньян. – Те двое где-то внутри…

– Мерзавцы! Еретики! Святотатцы!

Это вопила, наступая на них, монахиня-маританка в полномоблачении, еще нестарая женщина лет сорока, довольно миловидная, с сытым,отнюдь не аскетическим властным лицом.

– Убирайтесь отсюда немедленно! – выкрикнула она,вынужденная остановиться, когда д’Артаньян без церемоний преградил ей дорогуобнаженной шпагой. – Как вы посмели, безбожники, осквернять своими рожамиженскую обитель?

– А вот эти, значит, ее не оскверняли? –усмехнулся д’Артаньян, кивком указывая на два неподвижных тела несомненномужского пола. – Наоборот, придавали святости? Интересные порядочки ввашем заведении, мать аббатиса!

– Как ты смеешь? Я вас обоих прокляну и отлучу отцеркви…

– А ну-ка захлопни клюв, старая ворона! – крикнулгасконец уже без всякого почтения. – Не плети тут сказочки добромукатолику! Нет у тебя права отлучать от церкви, а что до проклятия, то я знаюодно духовное лицо, чьи проклятия не в пример грознее. И зовут его – кардиналРишелье. Уж если он тебя проклянет, святоша мнимая, для тебя наступят поистинеунылые деньки! Ну что вытаращилась? Служба кардинала! Где девушка, которую вытут держите взаперти? Ты хоть знаешь, святая стерва, что участвовала впохищении одной из вернейших сподвижниц кардинала? – Он взмахнул шпагой унее перед носом. – Да я тебя насквозь проткну, интриганка! Или кардинал,лишив тебя сана, прикажет разорвать лошадьми на Гревской площади за такиевыходки! Люди и познатнее тебя теряли головы!