— Быть может, завтра, — сказал Рон, но только чтобы успокоить сына. У самого Рона в горле тоже словно что-то опухло, и он только-только начал успокаиваться. Он собирался забрать сына домой после игры.

— Мальчик выглядит неплохо, — сказал врач. — Но вам следовало бы сделать ему рентген.

— Прямо сейчас? — спросил Рон.

— Можно не торопиться до такой степени, но сегодня вечером стоит попробовать.

К концу третьего иннинга Джош уже сидел и шутил с друзьями по команде. Рон вернулся в зону тренера у третьей базы и что-то шептал раннеру,[19]когда один из членов «Рокиз», сидевший с Джошем, прокричал ему:

— Джоша тошнит!

Рефери вновь приостановили игру, и все тренеры покинули тренерскую зону «Рокиз». У Джоша кружилась голова, он обильно потел и ощущал сильную тошноту. Врач был поблизости, и за считанные минуты двое медбратьев принесли носилки. Рон держал сына за руку, когда того катили на парковку.

— Не закрывай глаза, — вновь и вновь повторял Рон. И еще: — Поговори со мной, Джош.

— Голова болит, папа.

— С тобой все в порядке. Только не закрывай глаза.

Они подняли носилки и внесли их в машину «скорой помощи», закрепили и разрешили Рону сесть рядом с сыном. Пять минут спустя его вкатили в отделение экстренной медицинской помощи больницы округа Генри. Джош оставался в сознании, его не тошнило с момента отъезда со стадиона.

За час до этого произошла авария с участием трех автомобилей, так что в отделении экстренной помощи царила суматоха. Первый доктор, осмотревший Джоша, сказал, что ему проведут исследование методом компьютерной томографии, и объяснил Рону, что дальше в больницу его не пустят.

— Думаю, он в порядке, — сказал доктор, и Рон отправился искать свободный стул в забитой людьми приемной. Он позвонил Дорин и все же выдержал этот трудный разговор. Время практически остановилось, минуты тянулись, как часы.

Вскоре приехал главный тренер «Рокиз», бывший коллега Рона. Он должен был кое-что ему показать. Из своего автомобиля он принес алюминиевую биту.

— Вот она, — хмуро произнес он.

Это оказалась бита марки «Скример», весьма популярная модель производства «Уин Райт спортинг гудз», десяток таких легко можно было найти на любом бейсбольном стадионе страны.

— Взгляни на это, — сказал тренер, указывая на металлическую часть там, где кто-то пытался стереть оставшуюся часть наклейки. — Это же минус семь, ее запретили еще много лет назад.

«Минус семь» означало разницу между весом и длиной биты. Длина ее составляла двадцать девять дюймов, а вес — лишь двадцать две унции, то есть ею легче было размахивать, не испытывая сопротивления, при контакте с мячом. В настоящее время правила запрещали использовать биты с разницей, превышающей цифру четыре. Этой бите было около пяти лет.

Рон посмотрел на нее так, словно это был дымящийся пистолет.

— Где ты ее взял?

— Я проверил ее, когда мальчик снова вышел на поле. Я показал ее рефери, и он ее взял, а сам отправился за тренером. Я тоже пошел с ними, но, честно говоря, тренер понятия не имел, что с ней что-то не так. И он отдал мне эту чертову вещицу.

Затем приехали родители остальных игроков «Рокиз», а потом и некоторые из детей. Они толклись у скамейки близ аварийного выхода и ждали. Прошел час, прежде чем вернулся доктор и рассказал Рону о состоянии сына.

— По результатам исследования наши подозрения не оправдались, — объявил он. — Думаю, с ним все в порядке. Лишь небольшое сотрясение мозга.

— Слава Богу!

— Где вы живете?

— В Брукхейвене.

— Можете забрать его домой, но ему нужно вести себя очень спокойно и осторожно в течение нескольких следующих дней. Никакого спорта. Если у него начнутся головокружения, головные боли, перепады настроения или тошнота, появится звон в ушах или плохой вкус во рту, будет двоиться в глазах или расширятся зрачки, отвезите его к местному доктору.

Рон кивнул и хотел было все записать.

— Я включу это в выписной эпикриз вместе с результатами исследования.

— Хорошо, конечно.

Доктор замолчал, потом вдруг пристально взглянул на Рона и спросил:

— Кем вы работаете?

— Я судья Верховного суда.

Доктор улыбнулся и протянул руку для рукопожатия.

— В прошлом году я отправил вам чек. Спасибо за то, что вы делаете.

— Спасибо вам, док.

Час спустя за десять минут до полуночи они уехали из Рассбурга. Джош сидел на переднем сиденье с пакетом льда у виска и слушал по радио трансляцию игры «Брейвз» против «Доджерс». Рон то и дело поглядывал на него, готовый отреагировать на любой подозрительный знак. Но никаких знаков не было, до тех пор пока они не доехали до окрестностей Брукхейвена, и Джош сказал:

— Папа, голова еще немного болит.

— Медсестра сказала, что несильная боль — это нестрашно. Но сильная — это уже плохо. Если оценивать по шкале от одного до десяти, как болит у тебя?

— На тройку.

— Хорошо. Когда доберется до пяти, скажи мне.

Дорин ждала у двери с массой вопросов. Она прочитала эпикриз, сидя за кухонным столом, пока Рон и Джош ели бутерброды. Проглотив лишь два кусочка, Джош заявил, что не голоден, хотя он не ел с тех пор, как они уехали из Рассбурга. Он вдруг стал раздражителен, но ведь ему давно пора было спать. Когда Дорин попыталась сама осмотреть его, он нагрубил ей и отправился в туалет.

— Что ты думаешь? — спросил Рон.

— Вроде бы с ним все хорошо, — ответила она. — Просто он зол и хочет спать.

Они сильно повздорили насчет того, как будут спать. Одиннадцатилетнему Джошу спать с матерью не полагалось. Рон объяснил ему довольно жестко, что этой ночью и при таких необычных обстоятельствах он будет спать с матерью. А Рон проведет ночь в кресле рядом с постелью.

Под пристальным наблюдением обоих родителей Джош быстро уснул. Затем Рон отключился в кресле, и наконец около 3.30 утра закрыла глаза и Дорин.

Она открыла их час спустя, когда Джош закричал. Его снова вырвало, а голова раскалывалась от боли. Он не мог стоять на ногах, плохо соображал, плакал и говорил, что в глазах все плывет.

Их семейным врачом был близкий друг по имени Кальвин Трит. Пока Рон звонил ему, Дорин побежала к соседям попросить их посидеть с детьми. Меньше чем через десять минут они уже прибыли в отделение экстренной помощи больницы Брукхейвена. Рон нес Джоша на руках, а Дорин бежала следом с выписными документами и результатами анализов. Врач отделения экстренной помощи быстро осмотрел ребенка, и в его состоянии ему не понравилось абсолютно все — медленный ритм биения сердца, неравномерно расширенные зрачки, слабость. Вскоре приехал доктор Трит и взялся за дело, пока врач отделения изучал выписной эпикриз.