— Почему Родарту не нужно, чтобы Мануэло Руиса нашли? — спросила Лаура.

— Подумай. Он даже не организовал полноценный розыск, правда?

— Он думал, что его убил ты и что они найдут только тело. Ему важнее было найти тебя.

— Чтобы обвинить в убийстве. Самый лучший вариант развития событий для Родарта — это если Мануэло уже пересек границу, возвращается в свои джунгли и его больше никто никогда не увидит и не услышит. Черт! — прошипел он, стукнув по рулю кулаком. — Как ты думаешь, он запомнил этот адрес?

— Я…

— Потому что если он найдет Мануэло раньше меня, то парень никогда не попадет в суд, а может, даже и в комнату для допросов.

— Думаешь, Родарт поможет ему сбежать?

— Если Мануэло повезет, он так и сделает. Но я боюсь, что Родарт может позаботиться о том, чтобы никто не услышал рассказ Мануэло о том, что произошло. Никогда.

— Ты хочешь сказать… он убьет его?

Грифф пожал плечами.

— Грифф, он же полицейский детектив.

— Который поклялся отправить меня в камеру смертников. Ради этого он легко пожертвует Мануэло.

— И что нам делать? Позвонить начальству Родарта и рассказать им твою версию?

— Я не знаю, кто с ним заодно, — Грифф покачал головой. — Он привлек двоих, чтобы меня избить. Я не знаю, кому верить.

— Тогда что?

— Мы найдем Мануэло раньше Родарта.

— И как мы это сделаем?

— Если бы я знал, — пробормотал Грифф, пропуская грузовик, чтобы съехать с автострады.

Блинная работала всю ночь. В любое время суток она была ярко освещена и заполнена посетителями — как и автостоянка. Оставленная здесь машина не привлечет внимания. Грифф припарковался, и они вышли.

— Добро пожаловать в чарующий мир беглеца. — Он взял Лауру за руку и повел в обход здания, мимо открытых контейнеров для мусора, от которых исходил богатый букет запахов.

— Куда мы идем?

— Прогулка длиной в полмили. Ты выдержишь.

— Полмили — это просто разминка.

Он улыбнулся, но потом лицо его стало серьезным.

— Я бы не сказал, что это будут легкие полмили.

Они миновали торговую зону и вышли в жилой район. За прошедшие семь дней он научился выбирать самый безопасный маршрут, хотя и не самый легкий. Путь вел через дворы с густым кустарником и высокими деревьями, но без освещения, заборов и лающих собак.

Они подошли к дому сзади. Грифф с облегчением вздохнул, увидев, что внутри не горит свет. Возвращаясь в свое убежище, он всякий раз боялся, что за время его отсутствия вернулись хозяева дома.

Задний двор был окружен частоколом, но, когда они подошли к воротам, Грифф без труда отодвинул засов.

— Он никогда не запирается, — объяснил Грифф, проводя Лауру в ворота и закрывая их за собой.

— Кто здесь живет? — шепотом спросила она.

Соседние дома с обеих сторон явно были жилыми. В окнах горел свет. Где-то рядом шипела дождевальная установка. До них доносился звук работающего телевизора.

— Я здесь все знаю, — Грифф повел ее к черному ходу, открыл дверь и потянул Лауру за собой в дом. Послышались сигналы охранной сигнализации, но он набрал на клавиатуре последовательность цифр, и все смолкло. — Они никогда не меняли код. Все эти годы он оставался одним и тем же.

— Это был твой дом?

— Моего школьного тренера и его жены. Они взяли меня к себе, когда мне было пятнадцать.

— Миллеры, — кивнула она и, заметив его удивленный взгляд, добавила. — Я читала о тебе.

Он не рискнул включать свет, но свет от соседних домов, проникавший внутрь через кухонные занавески, позволял разглядеть выражение лица Лауры. Грифф пристально смотрел на нее.

— Ты обо мне читала?

— Когда Фостер предложил тебя в качестве будущего отца ребенка, я познакомилась с твоим прошлым.

— О! — Он подождал немного, а потом улыбнулся. — Похоже, я прошел тест. Несмотря на то что мой отец избивал жену, а мать была шлюхой.

— Это не твоя вина.

— Говорят, что яблоко от яблони недалеко падает.

— Но не в этом случае.

— Я тоже оказался испорченным.

Она покачала головой и хотела сказать что-то еще, но в это время включился холодильник, и в пустом доме его тихое гудение показалось таким громким, будто завизжала циркулярная пила. Лаура вздрогнула. Грифф коснулся ее руки.

— Это всего лишь холодильник. Все в порядке. Пошли.

Он взял ее за руку и повел за собой из кухни в гостиную, где из-за опущенных штор было гораздо темнее.

— Ты жил здесь все это время? — она по-прежнему разговаривала шепотом.

— После бегства из дома Тернера.

— Они тебя спрятали?

— Не совсем. Они не знают, что я здесь. Недавно я навещал Элли. Она рассказывала о поездке на Гавайи. Наверное, они там. В любом случае я пришел сюда, готовый отдать себя на милость Миллеров. Но мне не пришлось этого делать.

— Ты можешь это сделать, когда они вернутся.

— Могу, — кивнул он. — Уверен, что Коуч вышвырнет меня вон. По крайней мере, их не обвинят в том, что они укрывали меня. Жаль, но я не могу включить свет. Соседи знают, что они уехали, и будут присматривать за домом. Здесь такой район. Будь осторожна. Я должен закрыть эту дверь. — Он прикрыл дверь из гостиной в коридор, и в комнате стало совсем темно.

— А Родарт не догадается искать тебя тут?

— Не сомневаюсь, что уже догадался, и, скорее всего, сюда периодически наведывается патрульная машина. Но когда он узнал, что Миллеры уехали, то решил, что меня здесь быть не может. Кроме того, он знает, что Коуч теперь не выносит одного моего вида. Я надеялся, что все это прояснится до того, как они вернутся из отпуска, и они никогда не узнают, что я воспользовался их домом. — Он тихо засмеялся. — Хотя Элли все равно догадается. Я пытался убирать за собой, но она превосходная хозяйка.

— Это в их машине мы ехали?

— Да, это их вторая машина. Ею редко пользуются. Я угнал ее из гаража посреди ночи и поставил на стоянку у того ресторана. Я приходил и уходил пешком. Соседи думали, что машина по-прежнему в гараже.

Держась за стену, он дошел до двери в свою спальню.

— Иди сюда.

Когда они оказались внутри, и дверь за ними плотно закрылась, он отпустил ее руку и ощупью пробрался к столу. Нащупав настольную лампу, Гриф включил ее. Они зажмурились от внезапного света.

— Примитивно, но действенно, — он кивнул в сторону окна, выходившего на задний двор.

Грифф натянул одеяло на оконную раму и закрепил его скотчем, чтобы не осталось ни малейшей щелочки.