Мэри: – Из ее на редкость лживого рассказа.

Кэтрин: – Да, и я начала подозревать, что история не совсем правдива, когда услышала о Корнуолльской великанше. Как ты думаешь, Мэри, зачем миссис Шелли лгала?

Мэри: – Чтобы защитить Франкенштейна. И Société des Alchimistes вместе с ним.

Кэтрин: – Я так не думаю. А думаю, напротив же…

Жюстина: – Прошу вас, давайте сначала закончим мою историю?

Мне нечем было угостить Женщину-кошку, которая отыскала меня, догадавшись, кто я такая. К тому времени я питалась только овощами и тем, что дарило мне море, причем я даже не готовила на огне, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания. Но та сказала, что явилась не поесть, а послушать. Выслушать мою историю.

– Значит, с тех самых пор ты живешь здесь, – подытожила она, когда я рассказала ей все вплоть до нынешнего момента.

– Да, – выговорила я. Горло мое болело от долгого разговора.

– И все это время ты живешь одна.

– Да, но время летит быстро. Я читаю книги, работаю в саду…

– Жюстина, ты прожила в этом доме почти целую сотню лет.

Я была глубоко поражена. Как же много времени прошло! У меня не было ни часов, ни календаря, я никак не вела счет дням. Я не старела и, очевидно, не могла умереть сама собой. Я просто знала, что зима много раз сменялась летом и наоборот, но…

– Я этого не знала, – сказала я, впервые почувствовав уныние и одиночество. Мир Жюстины Мориц давно ушел в прошлое.

– Ты не можешь оставаться здесь вечно, – сказала она. – Во-первых, мир стремительно меняется. Девятнадцатый век подходит к концу. Хотя изменения проходят мимо тебя, они огромны. Города растут, становятся все более населенными. Скоро люди появятся и здесь. Этот дом продан – я слышала, как это обсуждали люди на нашем представлении. Нынешняя наследница – женщина из Африки, разбогатевшая на кофейной плантации. Она наняла адвоката, чтобы отсудить право продать это имение, и выиграла суд. Людям больше не нужны родовые имения. Здесь собираются построить большой отель, а вокруг – коттеджи для отдыхающих на побережье. Отдых на морском побережье сейчас – настоящая мания, которой я понять не могу. И, во-вторых, ты же не можешь вечно жить в одиночестве. Это… неправильно. Никто не должен оставаться один так надолго. И так вышло, что мне нужна подруга, а нашему цирку пригодится великанша.

Так и случилось, что я оставила свое тихое и уединенное жилище и присоединилась к Волшебному цирку чудес. Остальное вы уже знаете.

Когда Жюстина закончила рассказ, комната ненадолго погрузилась в тишину – за исключением звуков, которые издавала Диана, подъедавшая остаток тоста с тарелки Жюстины. «Черт бы побрал эту девчонку», – подумала Мэри и сама ужаснулась, как портится ее словарный запас в присутствии Дианы. Теперь нужно проследить, чтобы Жюстине подали другой завтрак – и чтобы она обязательно его съела.

Наконец Холмс нарушил молчание:

– И за сотню лет к вам в дом не заходило ни единой живой души? В это очень… сложно поверить. Я слышал истории о таких заброшенных родовых имениях и о трудностях, которые они создают для своих владельцев, особенно когда дело доходит до суда. Но практически всегда в здании живет какой-либо смотритель.

– В моем случае смотрителей не было, – ответила Жюстина. – Только однажды ко мне зашел… молодой человек. Это было лет через… пятьдесят после того, как я там поселилась. Юноша был намерен отыскать великаншу. На побережье жили простые бедные фермеры, им не было дела до того, правду говорит легенда или нет. Им было довольно того, что отцы рассказывали им о великанше, о которой слышали от своих отцов, а те от своих – история передавалась из поколения в поколение. Но сказки сказками, а простых людей заботили не истории, а собственное выживание. Тот юноша был совсем другим. Он хотел сам докопаться до правды. Я называю его юношей, хотя могла бы назвать и молодым мужчиной – ему было уже семнадцать или даже восемнадцать. И разум у него был более зрелым, чем у многих мужчин вдвое его старше.

Холмс с интересом спросил:

– Он имел какое-то отношение к владельцам усадьбы?

– Насколько я знаю, нет. Он сказал мне, что прибыл издалека, приехал на побережье проводить школьные каникулы. Юноши такого типа часто собирают ракушки, раскапывают землю в поисках древних костей и осколков старинных горшков. Он был пытливым и очень интересовался геологией этой местности. Я показала ему библиотеку и разрешила читать все, что он пожелает. Так что он стал навещать меня раз-другой в неделю, помогал мне практиковаться в английском, и мы даже немного говорили на латыни. Мы стали… друзьями. Но потом пришел день, когда он сказал мне, что больше не придет. Хозяйка дома, который он снимал на лето, с подозрением начала относиться к его долгим прогулкам, и он не хотел подвергать меня опасности быть раскрытой. Так что мой друг просто перестал меня навещать и обещал, что никогда никому обо мне не расскажет.

– Он вас когда-нибудь расспрашивал о вашем происхождении? – поинтересовался Холмс. – Хотел знать, кто вы и как были созданы?

В голосе его звучало… подозрение. Глубокий скепсис.

– Не помню, чтобы он первым начинал расспрашивать, но я ему и так много рассказывала, – Жюстина вдруг подалась вперед, будто что-то внезапно осознав. – Я рассказала ему о Société des Alchimistes.

– Он мог сам принадлежать к этому Обществу? – спросил Холмс.

– Я не знаю, но думаю, что нет, – он был слишком молод…

– Франкенштейн тоже был очень молод, когда создал Адама, – сказала Кэтрин. – Но ты же знала того юношу по имени, ты мне о нем говорила, помнишь? Как его, Уильям что-то там…

– Да, Уильям Пенджелли. Я называла его Уиллом, а иногда – когда особенно была им довольна – Гийомом. Мой единственный друг за все это время, кроме, разумеется, кошек…

– Мисс Франкенштейн! – воскликнул пораженный Холмс. – Вы имеете в виду Уильяма Пенджелли, знаменитого геолога? Пенджелли, который произвел раскопки в пещере Кентс и доказал, что Земля не могла быть создана шесть тысяч лет назад, опровергнув теорию епископа Ашшера[7]?

– О, вы знакомы с Уильямом? – приятно удивилась Жюстина. – Я была бы счастлива снова с ним встретиться и поговорить! Это было бы замечательно, – она слабо улыбнулась, вспоминая радости своей давней дружбы.

– Поговорить с ним! Боюсь, что нет. Он скончался несколько лет назад, будучи в преклонном возрасте. Я не знал его лично, но о нем были наслышаны все, кто проявлял интерес к науке и индуктивным методам познания. Он был уважаемым членом Королевского общества и наверняка не имел ничего общего с Société des Alchimistes. Хотя я думаю, что он бы мог заинтересоваться подобным обществом, я не верю, что это совпадение. Что за наказание с этим делом – как только одна его часть начинает проясняться, остальное еще больше запутывается.