– Но не убил.

– Нет.

– Почему?

– До сих пор себя спрашиваю.

Въезд в терминал 2Е был уже виден. Конец первой аудиенции. Эрван подъехал к зоне вылетов и показал свой значок, чтобы подвезти отца к самым дверям.

– Думаешь, ты его знаешь?

– Кого?

– Теперешнего убийцу.

– Он меня знает. Или разузнал обо мне. То, что он выбрал Анн, – это доказывает.

– А Висса Савири?

– Вот его я объяснить не могу. Разве что ради того, чтобы вскрылась моя связь с Ди Греко, но это мне кажется притянутым за уши.

– О нем ты мне так ничего и не рассказал. В то время он участвовал в расследовании?

– Нет. Владельцы французских предприятий искали крепкого парня, чтобы навести на рудниках порядок. Я предложил Ди Греко, которого знал по Габону. И он приехал поработать в Лонтано на два года.

– И все?

Морван заколебался:

– Эта история с убийцей его… заворожила. Думаю, для него она стала наваждением. Но не бери в голову.

– Когда ты вернулся во Францию, он с тобой заговаривал о тех временах?

– Никогда. Не самые лучшие воспоминания.

Старик врал, но у Эрвана не оставалось времени, чтобы докопаться до правды.

– Должна быть связь между «Кэрвереком» и Институтом Шарко.

– Забудь ты о психушке. Фарабо умер три года назад. – Он посмотрел на часы. – Мне пора идти. Опоздаю на посадку.

– За все годы ты его ни разу не навестил?

– Ни разу.

– Он провел сорок лет в Бретани?

– Нет, сначала его содержали в Киншасе, потом в Бельгии. Только в двухтысячных годах Франция предложила поместить зверя у себя. У клиники появилась новая программа, уж не знаю какая. Бельгийцы были счастливы от него избавиться.

Старик достал свою сумку с заднего сиденья и ухватился за ручку дверцы.

– Погоди! У меня еще есть вопросы.

– А у меня больше нет времени, – возразил Морван, опять бросая взгляд на часы.

– У жертв обрит череп, почему?

– Для сходства с деревянными фетишами, настоящими минконди.

– А зеркала перед глазами?

– Они символизируют дар ясновидения. Такой нконди может видеть будущее.

– Постарайся вспомнить побольше об этих ритуалах. Нет ли там чего-нибудь, что может выдать сегодняшнего убийцу? С современными способами анализа?

Морван на несколько секунд задумался. От него несло «Orange vert» Hermes, но, что бы он ни делал, что бы ни говорил, прежде всего от него исходило ощущение глухой угрозы, скрытой мощи.

– Чтобы привести фетиш в действие, нганга плюет на него, поливает пальмовым вином… Фарабо пошел дальше: он капал жертве на голову и плечи собственной кровью.

– Это означает, что…

– На женщинах была его кровь, да. Но в то время мне от этого было не легче.

– А куда он капал?

– На череп, на плечи…

– Думаешь, наш убийца поступает так же?

– Если он хочет в точности следовать ритуалу, то да.

– И значит, он оставляет на теле свою ДНК?

– Если он такой же псих, как его кумир, у него нет выбора. Он должен защищаться от духов.

– Я думал, он хочет отомстить тебе.

– Одно не мешает другому.

– Кто в курсе этой детали?

– Никто. Фарабо признался мне в этом много лет спустя, во время судебного разбирательства. – Морван разразился мрачным смехом и ткнул его в плечо. – Тут тебе есть над чем голову поломать…

– Когда ты вернешься?

– Если все пройдет хорошо, завтра утром.

– А если все пройдет плохо?

– Тогда прочтешь в газетах.

Эрван не поддержал шутки – надеясь, что это шутка.

Отец открыл дверцу, но остановился:

– Чуть не забыл.

Он протянул ему конверт, вроде почтового.

– Это что?

– Список клиентов Гаэль.

– Не начинай снова!

– Именно чтобы не началось снова, ты с ними и встретишься. Отбей у них охоту к твоей сестре. У меня и без того проблем хватает.

В помещении все дышало крайней нервозностью.

Одри скрючилась на стуле с блокнотом в руке, одетая, по обыкновению, так, как если бы ее представления о женской привлекательности сводились к намерению пожертвовать свое тело науке. Тонфа выглядел как кетчист, забывший свою капу. Сардинка косил под спортсмена в черном тренировочном костюме с эмблемой английского футбольного клуба. Что до Крипо, он, как всегда, вносил богемную нотку: ярко-алый бархатный пиджак, серый шелковый жилет, волосы, завязанные лентой в хвост, который придавал ему вид бандита с большой дороги.

В их ряды проник посторонний: молодой тип в белой рубашке и плохо сшитом черном костюме, с матерчатым портфелем на ремне. Он был похож на молодых служащих, которыми поутру кишит Манхэттен.

Представились: новичок, лицо которого было Эрвану отдаленно знакомо, оказался Жаком Сержантом. Эрван предложил ему присесть в углу. Подразумевалось: «И помалкивай».

– У меня кое-что новое с набережной, – начала Одри.

– На берегу?

– На Сене: речники получили показания одного водника, который видел «Зодиак», причаленный к набережной Гранз-Огюстен около четырех ночи.

Слово «Зодиак» напомнило о «Кэрвереке». В голове промелькнула абсурдная мысль: убийца приплыл из Бретани на собственном судне.

– Точное время известно?

– Нет. Парень просто заметил, что оно причалено носом к Берси.

– Номера?

– Нет. Его баржа шла в противоположную сторону.

– Какая модель?

– Одна из самых крупных на рынке. Их еще используют морские коммандос. Они их называют ETRACO.

– Знаю.

– Я уже выяснила: их около сотни в обращении.

– Возьми ребят из других групп, и прочешите список.

– Я так и думала…

Эрван повернулся к Тонфе:

– Что на вскрытии?

– Рибуаз все еще не закончил. Продолжают потрошить тело.

Значит, полицейский покинул свой пост, чтобы присутствовать на летучке, – совершенно незаконно.

– Что имеем на данный момент?

Великан достал свой блокнот:

– Семьдесят четыре гвоздя, двадцать два осколка: зеркала, бутылки, оконное стекло… и еще металлические фрагменты разной формы и происхождения.