А посмотреть и в самом деле было на что. «Витязи» работали по своей стандартной программе, а потому слаженно и внешне очень эффектно. Шесть машин – по двадцать две тонны каждая – шли настолько тесно, что, казалось, ошибись лётчики хоть самую малость, и столкновение будет неминуемым. Через пару минут, покувыркавшись в воздухе, группа разделилась: два самолёта продемонстрировали вираж на сверхмалой высоте и ушли на базу, остальные на вертикали поднялись так высоко в зенит, что зрителям пришлось задрать головы, и, отстрелив фейерверки, одновременно разошлись в разные стороны. В небе образовалась красивая звезда из четырёх «лучей» дыма – достаточно устойчивая, чтобы на неё все успели налюбоваться. Наконец остался только один «витязь». Разогнавшись, он показал публике весьма захватывающую фигуру пилотажа, известную под названием «колокол» – завис на вертикали с выключенными двигателями. Потом попрощался отстрелом фейерверков и под аплодисменты толпы ушёл на запад.

– Ух! – выдохнул Лукашевич. – Незабываемое зрелище. Сколько смотрю, а привыкнуть не могу.

– А что вам больше всего понравилось, дядя Лёша? – спросил Громов-младший.

– Разумеется, самолёты, – ответил Лукашевич с улыбкой. – А тебе?

Кирюша пожал плечами.

– У папы тоже такой есть, – похвастался он, но как-то неуверенно. – И летает он получше.

Стуколин хмыкнул.

– Так, значит, тебе вообще ничего не понравилось? – удивился Лукашевич.

– Понравилось.

– А что именно?

Кирюша вдруг застеснялся и не ответил на последний вопрос.

– Отстань от парня, – сказал Стуколин, строго глядя на друга. – Пей своё пиво и смотри на шоу, а в душу не лезь.

Шоу тем временем продолжалось. Два легкомоторных «Як-52», раскрашенные в цвета Второй мировой (один нёс на крыльях алые звезды, другой – чёрные кресты) изображали воздушный бой на виражах. Публике, впрочем, после «гвоздя программы» стало уже неинтересно: зрители покидали шоу, продвигаясь в сторону Города.

– На самом деле, – сказал Громов-старший, наблюдая за этим новым потоком, – не важно, чем хороши пилоты или самолёты. Просто авиа-шоу – это всегда ощущение праздника. Как парад на Красной площади, приуроченный к Дню победы… А ведь мы действительно победили, – добавил он, переводя взгляд на друзей, – и заслужили этот праздник, разве не так?

Стуколин поднял над головой початую бутылку, выказывая желание немедленно чокнуться. В полном молчании друзья сделали по большому глотку.

– Кирилл, – отдышавшись, обратился Лукашевич к Громову-младшему, – давно хотел тебя спросить. А кем ты хочешь стать, когда вырастешь? Небось, лётчиком, как отец?

Кирюша отрицательно покачал головой.

– Нет, – сказал он очень серьёзно. – Ведь они не только летают, но и убивают друг друга.

Кирюша показал на небо, и друзья увидели, как под крыльями «Яка», изображающего советский истребитель, засверкали вспышки имитатора стрельбы, а второй «Як» с крестами окутался дымом и завалился в управляемый штопор.

Пилоты переглянулись. И никто из них не решился прокомментировать слова одиннадцатилетнего мальчика…

Конец третьей книги