От 24 февраля 756 г. сохранилось три письма папы, отправленных во Францию морским путем. В особенности любопытно одно из них; в нем поражает крайняя бесцеремонность, с которой папа отожествляет свои личные интересы с волей св. Петра, и та фамильярность, с какой он обращается с божеством для подкрепления своих далеко не благочестивых пожеланий [302]. Письмо, о котором идет речь, представляет собою в своем роде неподражаемый образец самого постыдного злоупотребления высшими принципами веры и насилия немощной совести. Уже несколько писем отправил Стефан III к Пипину; все, что могла подсказать ему угрожающая опасность, чувство самосохранения, политическая опасность, все это было красноречиво высказано с авторитетом наместника св. Петра и с указанием на награду или наказание от самого ключедержца небесного царства.

Но Стефану казалось, что Пипина не трогают его письма, что он не спешит на помощь. Он сочиняет письмо от апостола Петра и отправляет его вместе с двумя своими. «Я, апостол Петр, предызбранный по милости Божией просветитель всего мира, получил от Бога власть вязать и разрешать людей. Посему все повинующиеся мне да будут совершенно уверены в разрешении их грехов. Я, апостол Божий Петр, взываю к вам, как к моим сыновьям, защитите от руки врагов Рим и народ, Богом мне вверенный, и не допустите до осквернения дом, в котором покоится мое тело… Будьте уверены, я стою перед вами как живой и мое воззвание подкрепляю сильными обязательствами… И госпожа наша, Матерь Божия, Приснодева Мария, вместе со мною увещевает вас и повелевает вам, также и престолы, и господства, и все небесное воинство, и мученики, и исповедники, и все угодники Божии… Защитите и освободите со всею поспешностью св. Церковь от руки лангобардов… тогда и я в сей жизни и в день воздаяния буду вам покровительствовать и приготовлю вам в царстве Божием светлые и прекрасные обители, где вас ожидает награда вечного воздаяния и бесконечные райские увеселения… Заклинаю вас, возлюбленные, Богом живым: не дозволяйте лангобардам терзать мой Рим и обитающий в нем народ, иначе ваши души и тела будут мучиться и терзаться в вечном тартаре вместе с дьяволом и его слугами; не допускайте расхищать божественное стадо, Богом мне вверенное, да и вас не рассеет и не попустит расхитить Господь. Известно уже, что изо всех народов под небом франки по преимуществу любезны мне, апостолу Божию Петру. И потому я руками наместника моего поручил вам освободить из рук неверных Церковь Божию. Твердо держите в памяти, сколько я, раб Божий, званный апостол, помогал вам, когда вы просили меня: я давал вам победы над врагами, верьте, что и впредь буду помогать, если со всею поспешностью вы пойдете для освобождения моего Рима… Если же вы умедлите и не так скоро соберетесь исполнить мою волю, то да будет вам известно: властию святой и нераздельной Троицы по благодати апостольства, данной мне Христом, я отчуждаю вас от царства Божия и вечной жизни».

Приведенное письмо получено было Пипином во второй половине марта, 1 мая состоялось собрание государственных чинов, и непосредственно затем Пипин предпринял в Италию второй поход. Между тем Айстульф снял осаду с Рима и в начале апреля был уже в Павии. Узнав о приближении франков, он вышел им навстречу к Альпам, но не устоял против сильного натиска и снова поспешил к Павии. Находясь в тесной осаде, он обратился к Пипину с просьбой о мирных переговорах и заявил согласие принести полное удовлетворение как за нарушение договора, так и за ущерб, нанесенный Церкви. Само собой разумеется, на него возложено было обязательство в точности исполнить прежний договор и, кроме того, выдать Пипину и его воинам треть всех сокровищ, собранных в Павии. Лангобардское королевство признало зависимость от Пипина и обязалось выплачивать ежегодную дань. Нарни, Комачио и другие города экзархата, которые Айстульф занял и которые должен был возвратить уже после первого похода Пипина, были теперь с соблюдением всех форм переданы папе [303]. Ключи этих городов вместе с заложниками от каждого из них представлены были в Рим, и здесь акт передачи вместе с ключами положен у раки св. Петра. Это было началом территориального владения, фундаментом папской области. Чрезвычайно важные события происходили в Италии, устанавливался в стране новый политический порядок, и делились области, находившиеся во власти империи. Как же относился ко всему этому император Константин V, так ревниво оберегавший восточную и западную границы?

По отношению к своим итальянским владениям Константин не обнаружил той энергии и предусмотрительности, какая его отличала в сношениях с арабами и болгарами. Весьма вероятно, что как Лев III, так и Константин V, слишком убаюканные достигнутыми ими успехами в борьбе с арабами и вследствие перенесения центра политической силы мусульманства из Сирии и Египта в Месопотамию, перестали обращать внимание на поддержание военного флота, которым должны были оберегаться заморские владения. Не имея же в достаточном количестве морских судов [304], Византия не могла с успехом отстаивать свой интерес в Италии. Так, по крайней мере, можно объяснять себе те события, которые развивались в Италии в занимающее нас время. Во время второго похода Пипина Византия обнаружила некоторое беспокойство. В это время в Рим прибыл императорский протасикрит Георгий и силенциарий Иоанн, имевшие поручение устроить итальянские отношения. Но из того, что они встретили здесь, было ясно, что в Константинополе не были хорошо осведомлены об истинном положении дел. Прежде всего, для послов было совершенной новостью, что Пипин предпринял уже второй поход. По-видимому, не имея сведений о тайном договоре между папой и Пипином и надеясь еще уладить дело личными переговорами с Пипином и объявлением ему воли императора, они поспешили морским путем в Марсель в сопровождении доверенного лица папы, который должен был следить за действиями императорского посольства. Здесь только осведомились греческие послы о действительной цели похода Пипина.

Оставив в Марселе своего товарища вместе с папским уполномоченным, протасикрит Георгий поспешил на встречу Пипина и нашел его уже близ Павии. Здесь произошло свидание его с королем франков, причем разъяснилось совершенно неожиданное обстоятельство. Когда посол стал именем императора требовать восстановления нарушенных прав Византии и возвращения под руку императора городов экзархата, обещая за это большие денежные выдачи в виде удовлетворения, то франкский король весьма решительно отклонил требования посла, причем в последующих объяснениях указал свою точку зрения. «Никогда, — говорил он, — я не соглашусь — и ни в чью пользу — располагать землями и городами, предоставленными св. Петру и Римской Церкви; не ради какого-либо лица, но единственно из любви к св. Петру и ради прощения моих грехов предпринимал я походы в Италию». Послу не оставалось ничего более, как донести императору о положении дел в Италии, сложившихся весьма неблагоприятно.

Айстульф недолго пережил постигшие его политические неудачи. Он умер в 756 г. после несчастного падения с лошади на охоте. Еще не разрешен был окончательно лангобардский вопрос, еще не совсем выяснились дальнейшие стадии образования папской области; но нельзя было сомневаться в том, что дальнейшая роль в мировых событиях Западной империи будет принадлежать не Византии, а другим политическим силам. Извещая Пипина о неожиданной смерти короля лангобардов, которая так кстати развязывала затянувшийся узел, папа писал: «Божественным ударом поражен и низвержен в глубину ада этот тиран, последователь дьявола, пожиравший христианскую кровь и истреблявший христианские церкви». Но в начале следующего года умер и папа, столько сделавший для возвеличения престола св. Петра.