— Следуете в Рухуджи?

— Так точно.

— Могу я узнать цель визита?

— Узнавай, мы не против, если толь…

— Культурный туризм, — спешно оборвал болтливого спутника дварф, пихая его снова.

— Ай! Бизнес! — мстительно возразил тот и ответно пнул бородача в плечо.

— Ой! Разработка месторождений!

— Ай! Научные исследования!

— Ой! Поиск работы!

— Ай! У нас туда мяч упрыгал!

— Брр! — Лукас потряс головой, не в силах поверить, что кто-то может кривляться даже здесь, на краю цивилизованного мира. По его сведениям, кривляки во все времена стремились поближе к столице, а не подальше от нее. — Господа рыцари, я ж вам буду подорожную выписывать, вы б не могли предложить одну непротиворечивую версию?

— Да неужели неясно? — Гоблин всплеснул руками. — Поссорились мы, и дварф, рванув на пузе кольчугу, предложил пойти выйти.

— Откуда выйти?

— Да вот в том и дело, что мы в тот момент были на открытом воздухе. Он это сказанул по запальчивости, не разобравшись в моменте! Но сам, должно быть, знаешь, дварфийское слово — мифрил, так что, дабы приступить к сведению счетов, по нашему рыцарскому обыкновению, нам откуда-нибудь выйти надо. Вот и решили — пойдем выйдем в Рухуджи, там-то и подведем итоги, там-то и проясним виноватого!

— О! Так что написать? Цель поездки — дуэль?

— Если можно, «битва». Дуэль — очень уж по-эльфийски, засмеют же.

— Что ж, пусть так, хотя это звучит и очень многозначительно. Господа, предупреждены ли вы о том, что ждет вас на территории Рухуджи?

— С удовольствием послушаем знающего человека, — поспешно обогнал гоблина дварф.

— Не угодно ли в таком случае присесть, перевести дух, перекусить с дороги?

— Лишь бы не в баньку париться, а пожрать мы всегда рады!

— Бинго, нам ехать надо.

— Окстись, полуборода! Я целый день не жрал толком, это ты чего-то жевал всю дорогу, да не поделился!

— Я кору жевал, для зубов полезно. Ты и сам себе мог нагрызть. Комендант, мой друг прав, пожрать мы всегда… тем более в дороге поиздержались, но и ехать нам надо. Так что давайте без церемоний уж, по-простому как-нибудь, и заодно узнаем, что нас там ждет, а то он мне все уши прожужжал про тамошние ужасы, но что-то чем дальше, тем меньше я ему верю.

— Прими коней у милордов, — приказал Лукас адъютанту. — Прошу сюда, под навес. Затягивать нам ни к чему, вот разве что из личного интереса хочу поинтересоваться, к какому рыцарскому ордену принадлежите.

Дварф, слезши со своего ослика, вопрос переадресовал товарищу и заранее скривил рожу, словно извиняясь за него.

— Мы из ордена Бугенвагена, — не моргнув глазом ответил тот. — Вот товарищу моему принадлежит честь быть его основателем. А я так, на подтырках, хотя тоже не последнее лицо, этот я… конюшенный.

— О, для меня большая честь. Садитесь за стол, я распоряжусь насчет трапезы.

Лукас заглянул на кухню и отдал распоряжения, вполуха прислушиваясь к возне и переговорам полушепотом за столом:

— Орден Бугенвагена?!

— Ненуачё?

— Ничего лучше не придумал?

— Назвать же надо было! Чё ты хотел, чтоб я помянул орден сабли, то есть шпаги, то есть меча, то есть двух мечей, то есть трех мечей, пока не попал бы?

— Ах ты!.. Троллей всех он знает поименно, а пару всамделишных рыцарских орденов запомнить не умеет!

— Ну, виноват, нашлась проруха.

— И что такое — конюшенный?

— Важное звание, я сам слышал. Наверное, что-то вроде — домовой, леший, водяной… конюшенный.

— Да ты идиот. Ты понимаешь, что нас сейчас схватят и скрутят?

— Пока нет… я же идиот, мне простительно.

— Не буду я вас хватать, судари, — успокоил Лукас, выходя из кухни с кувшином в одной руке и тремя кружками — в другой. — Что вы не рыцари, я издалека разглядел, но не вижу ничего скверного в том, что кто-то стремится быть рыцарем, тем более не корысти ради, а направляясь в сумрачные земли чуждого королевства… воистину надо быть рыцарем по духу, чтобы не бежать такого сурового пути.

— А он вот и правда лыцарь, — наябедничал Бинго. — В своих, дварфийских терминах. А я молодой еще, выслужусь.

— Доля рыцаря тяжела, порою до неподъемного, — поделился комендант наболевшим, расставил кружки и принялся разливать по ним крепленый яблочный взвар. — Это тебе не только мечом бряцать, но и быть неизменно образцом для подражания, безошибочно отделять добро от зла, неустанно охранять справедливость, быть неутомимо куртуазным с дамами… стихосложение это, будь оно неладно! Розы-мимозы… с утра крутится, а все никак!

— Подумаешь, сложности. — Гоблин пожал плечами. — Эка невидаль — стихосложение! Это диво — так уж диво: дварф нахмурится гневливо, посереет, как гранит, люто воздух осквернит, размахнется топорищем так, что всяк смельчак задр…

— Кхм! — оборвал его дварф, для убедительности запустив кулаком под ребро. — Мы все поняли, сэр комендант. Совершенно не претендуем на бытность эталонами рыцарства, хотя мимо несправедливости стараемся не проходить.

И выразительным взором, обращенным на гоблина, призвал его промолчать насчет того, в какую сторону они обыкновенно урегулируют встреченную несправедливость.

— Да ладно грузить-то! — Гоблин цапнул кружку. — Лыцари, шмыцари… главное — не быть дуподрюком! Давайте за встречу.

Возражений не нашлось, взвар пошел хорошо, и Лукас немедленно налил по второй. Из кухни появился повар, неся большое блюдо с колбасками.

— Так что вам рассказать о Рухуджи… — Комендант возвел очи горе, собираясь с мыслями. — Просто чтобы лишними деталями вас не травмировать… вы имеете что-то против тамошней политики?

— Ничего, — заверил Торгрим твердо, приглаживая обрезок бороды, ноющий фантомной болью.

— Пока ничего, — поправил Бинго, в иных делах страсть как щепетильный. — Ибо с нею незнакомы и по своей воле знакомиться не собираемся, а там как получится. Нам бы через те края проехать, по возможности ни с кем не задираясь. Правда, дварф ныне не в себе, потеря бороды его крепко подкосила, сегодня с утра на бурундука с топором бросился.

— Не по злу, а с голодухи, — пояснил Торгрим смущенно.

— Это я проясняю, что мне в подорожной написать. У нас с Рухуджи суррогатный мир, на въезде с вас потребуют документ, и хорошо бы, чтоб он был убедителен и непротиворечив, не то им будет лишний козырь в юридической волоките, что зовется дипломатией. Ежели, к примеру, напишу там, что вы по торговым делам, а вы на первого же встреченного лорда с топорами наброситесь…

— Бросаться не будем, ни к чему нам. А что, у них лорды есть? Вот этот рассказывал, что там сплошное разгильдяйство.