На лестнице имелись несколько промежуточных площадок. А на самом вер ху, на высоте едва ли не в триста локтей, можно было разглядеть ворота, открывающиеся на самую верхнюю площадку лестницы.

– Вот он, древний Меар, – сказал Леворго. – Город Лишенного Значений.

Патты не могли очнуться от оцепенения. Айли, зачарованные видением, стояли рядом, крепко взявшись за руки.

– Очнитесь, воины, – сказал Леворго. – Мы войдем в город, ибо у нас нет другого пути.

Отряд двинулся к лестнице. “Странный был вкус у этого Лишенного Значений”, – подумал Элиен.

Местами каменная кладка стены была изуродована выбоинами с оплавленными краями. Отметины имели поперечник примерно в человеческий рост и уходили в глубь камня на длину копья. Кованые железные решетки на редких и небольших смотровых оконцах (или бойницах?), начинающихся на уровне первой промежуточной площадки, были разорваны и скручены, словно виноградная лоза.

Но самыми дикими и несообразными для человеческого взора были, конечно, оплавленные отпечатки, следы чьих-то цепких лап, тянущиеся параллельными цепочками снизу вверх на расстоянии в пять – семь шагов одна от другой. Какие-то существа, сотканные не то из чистого огня, не то из расплавленной стали, прошли стену от подножия до самого гребня.

У некоторых из них были трех– и четырехпалые лапы. У других, видимо, конечности имели вид заостренных ходуль, потому что их следы имели форму конических воронок с золотой авр в поперечнике.

Многие цепочки прерывались ниже первой площадки – видимо, стрелы или другое оружие защитников Меара прервало восхождение химерической армии Хуммера. Некоторые заканчивались возле бойниц. Похоже было на то, что пресмыкающиеся чудовища разорвали решетки и протиснулись во внутристенные казематы.

И все-таки около половины следов – в основном тех, что имели форму конических дыр, – доходили до гребня стены. Панцирные пауки? Неуязвимые многоножки? Бездушные бронзовые механизмы, приведенные в действие позабытой магией? Элиен был бы рад никогда не узнать разгадки.

Все это впечатляло более, чем любые ужасы из легенд об Изначальной Войне между Хуммером и Другим.

В одном из развороченных окон Элиену почудилось некое движение. Он остановился и пристально всмотрелся в темноту. Нет, вроде бы ничего.

* * *

Отряд был на полпути к верхним воротам Меара, когда пролилась первая кровь.

Нападение было внезапным. Два огненно-красных хамелеона размером с крупную пастушью собаку взялись невесть откуда. Они ползли по стене, изрыгая струи ядовито-голубой слюны. По-видимому, пристанищем им служили те самые оконца с разорванными решетками, которые только что привлекли внимание Элиена.

– Кто это? – спросил Элиен у Леворго, но тот не ответил, указывая ему на полчища таких же точно хамелеонов, лезущих изо всех окон.

– Лучше бы ты спросил, сколько их, – второпях бросил он.

Хамелеонов становилось все больше и больше. Слюна, которую они изрыгали, все чаще находила свою жертву. В тех местах, где плевки соприкасались с кожей, она лопалась и расходилась во все стороны дымящейся язвой.

Одежда не спасала. Не спасали кожаные доспехи. Элиен увидел, как на одном из паттов от хамелеоновой слюны расплавился медный понож и воин, заорав от боли, покатился по ступеням вниз.

Засвистели стрелы трофейных герверитских луков. Несколько —огненно-красных тварей лопнуло, оставляя на стене потеки шипящей дряни. “Эдакие бурдюки с дерьмом, милостивые гиазиры”, – заключил Элиен в духе “Земель и народов”.

Но луков было слишком мало. Всего тридцать один. Даже если каждый из лучников застрелит по дюжине тварей, их все равно достанет, чтобы сжечь весь отряд без остатка.

Патты, быстро сообразив, с каким необычным противником они имеют дело, выбиваясь из сил, побежали вверх к спасительным воротам. Лучники как могли прикрывали их восхождение.

Ползучие гады проявили удивительную прыть и отставать, похоже, не собирались. Хамелеонов становилось все больше и больше. Стоны раненых сливались со зловещим шипением приближающихся тварей в одну заунывную песнь.

Элиен не умел обращаться с самострельным луком, и, по-хорошему, ему было нечего делать среди лучников. Однако спешить к воротам вместе с остальными меченосцами он посчитал ниже своего достоинства. Тем более, что Леворго тоже остался.

– Стрелы кончаются – у меня осталось только четыре, – сказала Тара.

– Останемся только я и Элиен! Остальные наверх, – приказал Леворго.

Сестры переглянулись. Леворго был для них непререкаемым авторитетом. Бросив на Элиена прощальный взгляд, полный тревоги, они вместе с остальными поспешили к воротам Меара.

Глаза огненных хамелеонов не имели зрачков и крепились к голове с помощью тонюсеньких выростов. На спине у каждого из них имелась пара хилых крылышек такого же призрачно-голубого цвета, как и их слюна. Страшно было от одной мысли, что эти крылья способны поднять омерзительных тварей в воздух.

Элиен бросил на Леворго вопросительный взгляд. Если спасение близко, то какой смысл дальше оставаться на лестнице? Быть может, стоит бежать?

– Мы должны дождаться, пока гады повылазят все, до последнего. Нам не убежать от них. Если мы сейчас не истребим их, оставшиеся разыщут нас позже. – Леворго, как всегда, читал в Элиене, как в раскрытой книге. – Когда я сделаю то, что требуется, – продолжал Леворго, – у меня не будет сил карабкаться наверх. Ты возьмешь меня на плечи и отнесешь к остальным. Смотри не свались отсюда. Я тяжел даже для Звезднорожденного.

– Да, но как мне узнать, что ты сделал то, что требуется?

– Как только тебе покажется, что я умер. Это будет верным признаком, – сказал Леворго, криво усмехнувшись.

Вся стена по левую сторону от лестницы теперь, казалось, представляла собой сплошное огненно-красное полотнище, колышущееся на ветру. Крылья хамелеонов трепетали и нагоняли жар, заставлявший кожу покрываться испариной.

Элиен отер со лба соленый пот. Быть может, подумал он, вовсе и не жар этому причиной.

* * *

Леворго был мощен, словно зубр, прорывающийся сквозь заснеженную ласарскую чащу.

Леворго был силен, словно тысячелетний дуб, добывающий свою силу прямо из центра земли.

Леворго содрогался, словно бы у него под сердцем пробуждался вулкан,

Леворго танцевал, словно тысяча дев с праздничных плясок Бледной Жатвы отдали ему свою ловкость и неутомимый Поток Движения теперь бурлил в его жилах.

Теперь Элиен уже не замечал плюющихся тварей, надвигающихся по отвесной стене. Он смотрел на Леворго и только на него.

– Все, что может летать, – летит. Всяк, кто может приказывать, – приказывает. Все, что может упасть, – падает. Пришло твое время. Приказываю, – сказал Леворго. Остального Элиен не понял.