Она знала, какая лихорадочная активность стояла за блестящей поверхностью жизни Си – гантели, ежедневная коррекция бровей, вопли насчет одежды.

– Осталась ради вас? – Си посмотрела на нее. В ее глазах горели искры ярости. – Да я целых пять дней носу не высовывала из этого дома. Я буквально говорю с тобой из могилы. Сегодня утром, когда я проснулась, в моем лице не было ни кровинки, честное слово.

– Тогда с твоей стороны еще более любезно, что ты пригласила нас на ленч, – проговорила Роза, приходя на помощь Тори. – А что, так все было страшно?

– Нисколько, – надменно заявила Си Си. – Это олухи с двумя шапками.

– Сесилия имеет в виду, что индусы носят в кармане мусульманские шапочки и надевают их, когда оказываются не на своей территории, – с готовностью пояснил Джеффри.

– И наоборот, – негодующе добавила Си, – и все это чушь, так что давайте пить джин и забудем про все проблемы. Пандит! Где ты?

– Вообще-то, – сказал Фрэнк, – боюсь, что я не смогу. – Он взглянул на часы и нахмурился. – В шесть у меня дежурство. – Он обращался к Виве, словно она была одна в комнате, но Вива покачала головой и отвернулась.

– Ой, не уходите. Одна маленькая порция не помешает. – Си почти умоляла. – Вообще-то, я все приготовила для вас, в благодарность за то, что вы спасли девочек. И все уже на столе. Наш шофер отвезет вас обоих – сейчас о такси нечего и мечтать, тем более тут у нас.

Фрэнк и Вива опять переглянулись, и возникла еще одна неловкая пауза.

– Вы очень любезны, – сказал наконец Фрэнк. – Я должен уйти самое позднее в четыре.

Тори подумала, что он вел себя очень странно. И снова, когда он посмотрел на Виву, она отвернулась.

Шесть слуг в ливреях, по одному за каждым стулом, встрепенулись и отвесили низкий поклон, когда Маллинсоны и их гости вошли в зал.

Светлая, гармоничная гостиная выходила на террасу, где стояли большие вазы с цветущими гелиотропами и белыми лилиями. Гигантские хрустальные люстры были зажжены, несмотря на яркий день, и пузырьки света бегали по столу, накрытому камчатной скатертью, играли в посуде из венецианского стекла и маленьких вазах с туберозами.

Си Си, поколебавшись, села во главе стола.

– Пандит, – приказала она, – забудь про джин и принеси всем бокалы для шампанского. Мы будем праздновать.

– Я забыл, любовь моя, что именно мы сегодня празднуем? – нервно спросил Джеффри.

– Жизнь, Джеффри, – ответила она, смерив его пронзительным взглядом. – Жизнь! Он никогда не чувствует важность момента, – пояснила она Фрэнку. – И никогда не чувствовал. Давайте, поторапливайтесь, Jaldi, – сказала она трем слугам, которые обносили гостей тарелками с муссом из лосося и тостами. Раздался хлопок – это Пандит опытной рукой открыл бутылку «Моэт и Шандо».

– Ну вот, – сказала Си, когда все сделали по глотку, – я сидела тут, господи боже мой, с Джеффри несколько дней, и теперь жажду общения. Расскажите мне что-нибудь такое, чего я не знаю. Удивите меня. – Она скорчила гримасу любопытства.

Тори, Роза и Вива растерянно переглянулись; Си сделала еще глоток шампанского.

– Ну, дорогая, они сказали, что прекрасно провели время в Ути, – помог им Джеффри.

– О-о, правда? – обратилась она к Фрэнку. – Там были в такое время года интересные люди?

За всех ответила Роза.

– Си Си, там было тихо, но мы так радовались, что снова вместе, – сказала она. – А «Вудбрайер» в самом деле очень приятный, как ты и говорила. Джейн баловала нас, давала с собой на пикник превосходную еду, мы видели чудесные цветы, и так было приятно снова оказаться в прохладе.

Она попила воды и внезапно замерла – глаза Си холодно и бессмысленно глядели на нее поверх очков, словно глаза аквариумной рыбы, которая всплыла к поверхности и не нашла там корма.

– А что там делала наша Тори? – Наконец-то Си повернулась к ней. – Там были приличные мужчины или сплошные пикники с девушками?

– Вообще никаких мужчин. – Тори не понравился легкий привкус непристойности в ее вопросе, и внезапно она поняла, что не хочет задабривать Си. – Но много-премного вкуснейшего лимонного бисквита.

– Ах, я помню тот чудесный бисквит. – Бедный Джеффри переживал, как человек, который пригласил полудикого тигра к себе в дом, чтобы он развлекал гостей.

– Так Тори снова ела. Какой сюрприз! – ехидно проговорила Си Си.

– Дорогая! – Джеффри вскочил так резко, что уронил на пол хрустальную чашу для омовения пальцев, и по персидскому ковру разлетелись осколки стекла и потекла вода. Несколько секунд Си бесстрастно взирала на катастрофу.

– Господи, ты чурбан, Джеффри, – сказала она наконец. – Неуклюжий чурбан. – Волокно мяса прилипло к ее зубам. – В самом деле. Я не шучу.

– Ха-ха-ха, – засмеялся Джеффри, словно это была удачная шутка. Он хлопнул в ладоши. – И знаете что? Она права. Виваш сейчас все исправит.

– Ненадолго, Джеффри, – ласково напомнила ему Си.

Си направилась к себе наверх отдохнуть, но возле лестницы вспомнила, что звонил какой-то мужчина и спрашивал Тори, и она обещала передать это.

– О господи, кто это был? – Тори старалась не выдавать своего волнения. Ох, Олли, пожалуйста, пожалуйста. Господи, пусть это будет Олли.

– Ну-ка, кто же это был, черт побери? – Си задумалась и опустила руку, державшую мундштук. – О-о, вспомнила, вспомнила. Как там его звали? Тоби Уильямсон. Он сказал, что мы встречались в «Хантингтоне»; я его не помню. Он интересовался, в безопасности ли ты сейчас, во время беспорядков. Он оставил свой номер телефона.

У Тори мгновенно упало сердце.

– Как мило с его стороны, – пробормотала она.

– Это тот, с коллекцией насекомых? А-а, еще он пишет стихи. – На лице Си промелькнула насмешка. – Так забавно, – обратилась она к остальным. – Она читала мне кое-что: «Мое сердце пылает / Моя милая об этом не знает…» – весело передразнила она. У Тори горели от стыда щеки.

Как подло было с ее стороны показывать Си его вполне приятные стихи (на самом деле они про птиц, птичьи яйца или типа того), ведь она наверняка развлекала ими своих приятелей в клубе. Тори познакомилась с Тоби на какой-то вечеринке в губернаторской резиденции. Приятный мужчина, кажется, школьный учитель. Он говорил с ней про птиц, а потом вроде бы про женские наряды, а у нее в голове был только Олли, и она его почти не слушала. Помнит только, что у него приятная улыбка, а еще, да, точно, он начал что-то рассказывать про современную поэзию, да так увлеченно, пока она не призналась, что она абсолютный игнорамус, и тогда он стал беседовать об этом с Вивой. Но он даже не усмехнулся после ее признания, а лишь задумчиво сказал:

– Завидую. Тебе еще предстоит узнать так много интересного.

Он позвонил, чтобы узнать, все ли у меня в порядке. Очень мило с его стороны, но когда она попыталась вспомнить его голос, у нее не получилось.