– Так что же нам делать, шеф? – спросила Клегг.

– Что б ни решили, делать это нужно немедленно, – сказал Мэтлок. – До референдума три дня. После чего, думаю, они свою лавочку на некоторое время свернут. А это значит, что убийцы либо уже покинули страну, либо собираются… либо…

– Планируют еще один удар? Чтобы уж совсем черт-те что и сбоку бант, – сказал Тейлор. – Они еще лобби инвалидов не раскачали. И людей больших размеров, и веганов. Будь я жирным веганом в инвалидном кресле, я бы занервничал.

– Не смешно, Бэрри, – осадил его Мэтлок. – Действовать надо сейчас же. Ключевая фигура, очевидно, этот гад Джулиан Картер. Он – связующее звено, единственный бритт, кому известна вся история целиком.

– Берем его? – спросила Клегг.

– На каком основании? У нас ничего, кроме подозрений – и рассказа Малики о пьянке в России. Будь уверена: деньги свои Картер запрятал поглубже. Мы их месяцами выкапывать будем – если вообще выкопаем. Скажет, что Малика – фантазерка, все придумала. Что он просто тяпнул водки со своими старыми русскими друганами. И те эту версию, естественно, поддержат. Если мы его дернем, он нам в лицо поржет. А мы тем самым профукаем единственный крошечный рычаг, который у нас на него есть, – что мы знаем о его подвигах, а он не знает, что мы знаем.

– Да и прикрытие Малики испортим, – добавила Клегг. – Мы же не хотим, чтобы она получила очередной никак не связанный со всеми предыдущими в точности такой же удар по затылку.

– Именно, – согласился Мэтлок. – Нам не заставить Картера сотрудничать, пока не добудем что-нибудь, из-за чего он сотрудничать захочет. То есть доказательство, что он работает с русскими, а поскольку мы знаем, что ничего такого не найдем, наша единственная надежда – повинная. Сэлли, тебе предстоит еще разок повидаться с подругой. Желательно сегодня вечером. Самое позднее – завтра.

– Будет сделано, шеф, – сказала Клегг. – Напишу ей. Ей это не понравится. Вид у нее был довольно испуганный.

Этот разговор произошел накануне вечером.

В вечер Маликиных откровений.

А теперь, двадцать часов спустя, в пустом многоквартирнике напротив превращенного в жилье склада Джулиана сидели трое полицейских, оснащенных наушниками.

Вернувшись в квартиру после встречи со старой подругой, Малика с большим удовольствием обнаружила, что Джулиан уже спит.

Ей нужно было время для размышлений.

Толкование русских занятий Джулиана, предложенное Сэлли Клегг, усилило в Малике страх перед ее любовником тысячекратно. Она понимала, что Джулиан кувыркается с серьезными бандитами, но то, что вся его пропагандистская кампания опирается на череду хладнокровных стратегически спланированных убийств, вскрыло устрашающе новый уровень его преступной порочности.

Поначалу она пыталась не верить, что он на такое способен. Может, как-то так вышло и он даже не знал. И все же в глубине души она понимала, что знал. Как тут не знать? Он готовил отклики на убийства, которые, как ему было известно, еще не случились.

Когда они с Клегг расстались, та сказала Малике, что спросит совета у начальства, и дала слово, что сообщит Малике план действий, как только он будет готов.

– Я тебе как-то сброшу весточку до часу ночи, – пообещала Клегг.

И вот Малика сидела в гостиной громадной квартиры с открытой планировкой, совершенно одна, если не считать соучастника серийных убийств, спящего на кровати позади ванны. Малика держала телефон в руке и все проверяла и проверяла, точно ли он переведен в беззвучный режим.

Сообщение прилетело в двенадцать сорок пять. Нужно встретиться еще раз. Бля. Что, правда?

“Обязательно завтра, – писала Клегг. – Скажи во сколько. Где. Мы будем”.

Легко им требовать.

А вот организовать – непросто. Рабочий день. Они с Джулианом в контору поедут вместе. Работает Малика весь день. Джулиан заберет ее обедать. Он всегда забирал ее обедать – такой у них нерушимый ритуал.

“Никогда не пропускай обед, – говаривал Джулиан. – Царевич всех трапез. Куда веселее, вдохновеннее и бойчее Старика Короля Ужина. Цивилизованный человек относится к приличному завтраку как к случайной роскоши, а вот приличный обед – ежедневная необходимость”.

Ей это всегда нравилось. Обед – и потеха, и стиль. Классика. Бокал вина, добротная трапеза из одного блюда. Ну, может, немножко сыра. В целой вселенной от торопливого рулета из “Прета” за своим же рабочим столом, к чему так привык весь мир. Джулиан знал, что ей их обеды тоже по душе. Даже теперь, когда ее передергивало при мысли о Джулиане, их обеды она любила. Каждый день новый ресторан – познания Джулиана в лондонских едальнях оказались какими-то несусветными. Ее в нем это по-прежнему привлекало. Они оба ждали обеденного часа. Если она так внезапно отменит обед, он совершенно точно заинтересуется причиной.

А потом вспомнит, что Малика накануне выпивала с полицейской.

Но Малика занималась йогой.

Йогу свою она обожала. Йога была Малике дорога, и она решительно не уступала уговорам Джулиана бросить это дело, как он уболтал ее, чтобы она рассталась со многим в своей самостоятельной жизни, – так развивался его жутковатый проект присвоения Малики.

“Зачем тебе ходить на групповые занятия? Ты богата, – говорил он. – Я заплачу за частного преподавателя – за лучшего. Пусть сюда ходит”.

Но Малика уперлась. Ей нравились групповые занятия. Социализация.

Ее работа предполагала долгие часы уединенного сосредоточения. Домашняя жизнь вращалась исключительно вокруг Джулиана. Без занятий йогой ей едва ли перепадало бы хоть какое-то общение с людьми ее возраста.

Йога принадлежала ей, и Малика настаивала на том, чтобы это не менялось.

– Не хочу я учителя на дом, – заявила она. – И ты меня в перевернутой собаке видел? Да ни за что! Не собираюсь я кряхтеть и стонать на коврике, пока ты сидишь тут со стаканом скотча и извратно пялишься на меня. Йога – не зрелищный спорт. Ну и помимо всего остального прочего: время от времени приходится пердеть, ничего не попишешь, а я в присутствии мальчика не перднула ни разу за всю свою жизнь и никогда не пердну. Пусть это будет моей тайной.

Тот спор она выиграла, и ее занятия йогой обеспечили ей единственные периоды мира и покоя в ее теперь напряженном и нервном существовании. Запишется на завтрашнее занятие. Но она понимала, что ни мирным, ни спокойным оно не будет.

Клегг она ответила так: “4 вечера” – и назвала кафе рядом с танцевальной студией, где проходила йога. Лучше встречаться поблизости от лжи – на случай, если он предложит ее отвезти.

Отправив сообщение, она прилегла в постель к Джулиану. Но поспать почти не удалось. Ужасное это чувство – лежать голой под одним одеялом с убийцей.

Утром она изо всех сил старалась быть бодрой и веселой – и по пути на работу тоже. К счастью, Джулиан не был чересчур утренним человеком.