Через час звуки битвы затихли.

— Уберите отсюда этих танкистов! — яростно прокричал де Виерс. — И вы, Берген, тоже отойдите! Будь прокляты ваши глаза! Если бы не моя радость от славной победы, я пристрелил бы каждого из вас. Грубер, дай мне усилитель. Эй, вы двое. Да, вы! Помогите мне подняться на танк.

Молодые бойцы, носившие знак Сто десятого механизированного полка, подхватили генерала под руки и подняли его на защитный кожух гусениц. Минутами раньше касркины вскрыли люки «Крепости величия» и расстреляли экипаж зеленокожих. Мотор танка перестал реветь. Машина неподвижно стояла у ангара.

Генерал, вскарабкавшись наверх, шагнул на плоскую башню. Когда-то здесь располагалась кафедра — священное место, откуда комиссар Яррик произносил вдохновляющие речи перед тем, как вести имперские отряды на битву с врагом. Де Виерс почувствовал, как та былая слава опустилась на его плечи, словно тяжелый комиссарский плащ. Он взглянул на главаря зеленокожих, лежавшего на земле. Отвратительная тварь. У генерала зачесался нос от вони орочьих внутренностей. Но ничто не могло испортить его приподнятое настроение. Он посмотрел на ровные ряды гвардейцев. Как мало их осталось. А ведь он начинал операцию с двадцатью тысячами бойцов. Потери казались невероятными, но Яррик требовал побед любой ценой. Де Виерс последовал его примеру и победил врага.

Он увидел, как магос Сеннесдиар и его техноадепты двинулись к танку. Кайма их мантий потемнела от крови, пропитавшей землю. Де Виерс поднес к губам микрофон и начал торжественную речь:

— Бойцы «Экзолона» и Адептус Механикус, давайте запомним этот день до конца своих дней. Чтобы воплотить мечту в реальность, нам потребовались огромные ресурсы и жертвы многих наших кадийских братьев. Но мы победили врага и вернули Империуму легендарный танк Яррика. Отныне он в наших руках. Я стою на его башне и чувствую его священный дух, ибо «Крепость величия» является священной реликвией, которую довелось увидеть лишь избранным людям. Позже вы можете подойти к ней и возложить на нее руки. Вас омоет и вдохновит священный дух машины. Даже в этом неприглядном состоянии, оскверненный врагами и лишенный своей истинной славы, танк Яррика продолжает излучать великую силу, которая воплощает в себе частицу Бога-Императора.

Он продолжал говорить о подвигах, которые никогда не будут забыты. Он верил каждому слову, слетавшему с его уст, и сила этого убеждения передавалась многим внимавшим ему людям. Очарованный моментом, когда все бойцы смотрели на него, генерал не обратил внимания на металлический скрежет. Он не заметил грозившей ему опасности и только в последнюю секунду почувствовал горячее зловонное дыхание на своем затылке.

Кровь застыла в его жилах. Он хотел повернуться, но так и не закончил это движение. Орочий военачальник был едва жив. Он поднялся на ноги лишь благодаря особым свойствам нервной системы, которая могла функционировать при запредельных уровнях физической боли. И конечно, ему помогала всепоглощающая ненависть к слабым и ничтожным людям.

Он сомкнул силовую «лапу» вокруг поясницы генерала и, сжав пальцы, разорвал де Виерса пополам. Полковник Стромм стоял в переднем ряду — в нескольких метрах от корпуса «Гибельного клинка». Он бросился к танку еще до того, как верхняя часть главнокомандующего скатилась наземь с башни.

— Касркины! — крикнул он своим бойцам, вытаскивая хеллган.

Штурмовики открыли огонь по огромному орку. Тот покачивался и вздрагивал, пока его шпиговали обжигающими пулями. Затем он снова упал на спину. Стрельба прекратилась.

Магос Сеннесдиар не терял времени. Он запрыгнул на танк с удивительной ловкостью, которая казалась странной для его громоздкого тела. Техноадепты последовали за ним. Когда они поднялись на плоскую башню, Армадрон проскрипел на бинарном языке:

<Магос, солдаты могли повредить фрагмент>.

<Или полностью разрушить его>, — добавил Ксефо. — <Идиоты>.

Сеннесдиар склонился над телом орка. Тот был мертв. На его толстой, как дерево, шее виднелся незатейливый шнурок, украшенный мерцающим зеленовато-золотым кулоном. Магос прикоснулся к фрагменту, о котором он говорил адептам.

<Он невредим. Мы обрели его>.

<Возблагодарим Омниссию!> — хором произнесли адепты.

— Эта тварь мертва? — спросил грубый голос.

Сеннесдиар молниеносным движением сорвал фрагмент с шеи орка и вместе со шнуром спрятал его в глубоких складках мантии. Затем он выпрямился и повернулся к офицеру.

— Да, полковник Стромм. Вожак орочьего клана мертв. — Взглянув на своих учеников, он добавил на низком готике: — Адепты, пора запускать наш орбитальный маяк.

Марсианские жрецы спустились с «Крепости величия» и зашагали к своей «Химере». Когда они проходили мимо дивизионных командиров, те были настолько уставшими, что даже не задали им никаких вопросов. Сделав еще несколько шагов, Сеннесдиар остановился.

— Наш подъемник прибудет примерно через час, — сообщил он генерал-майорам. — Мои сервиторы позаботятся о «Гибельном клинке». Я полагаю, вы должны спешно подготовиться к эвакуации с планеты. На Голгофе огромная популяция орков. Любое промедление может оказаться фатальной ошибкой.

Магос повернулся, чтобы уйти, но Берген окликнул его:

— Сеннесдиар, ответьте мне на один вопрос.

Техномаг оглянулся и посмотрел на генерал-майора.

— Спрашивайте.

Взгляд Бергена лучился ненавистью.

— Вы получили то, что искали?

Магос молчал несколько секунд. Берген подумал, что если бы Сеннесдиар по-прежнему обладал лицом, то он, наверное, нагло ухмылялся бы.

— А разве мы что-то искали?

С этими словами марсианский жрец удалился прочь.

Небо поменяло цвет с красного на темно-коричневый. Скоро должна была наступить ночь. Вульфе знал, что он и другие кадийцы не увидят ее. Их эвакуировали с планеты. Уцелевшие машины Восемнадцатой группы армий поднимались или буксировались по мосткам в зиявшие трюмы огромного подъемника Механикус. В орочьем городе догорали развалины хижин и домов. Люди сновали среди мертвых, собирая жетоны павших бойцов, лазганы, пистолеты, гранаты и прочее оружие. Правила Муниторум запрещали оставлять на полях сражений ценные вещи.

Экипаж Вульфе находился на борту подъемника. Парни крепили танк тросами и готовили его к полету. Вульфе попросил Сиглера предупредить его о последнем звонке, возвещавшем скорый взлет подъемника. Затем он направился к месту, где погиб Госсфрид ван Дрой.

Он стоял перед искореженным сгоревшим «Врагодавом» — танком, который был гордостью их командира. Тела танкистов остались внутри. Здесь не нашлось исповедника, который позаботился бы о них. Исповедник Фридрих почти наверняка погиб при орочьей атаке Бэлкара. Еще одна печальная потеря.