по-философски заявил Барон, поглаживая свои усы. — Раз за разом проигрывая, люди ошибочно полагают, что вот теперь то, после стольких поражений им обязательно должно повезти, что с каждым проигрышем их шансы на победу растут. Горькая правда состоит в том, что шансы каждый раз неизменны. Именно на этом и держатся все игорные заведения, уж в этом вы можете мне поверить! Человеческая склонность к риску и врожденный азарт, загубили немало славных душ, и все они допускали одну и ту же ошибку. Ее же допустил и малыш Блиц. Пускай и косвенно, но все мы страдаем от несовершенства человеческой природы и ее недостатков. Так ведь?

— Если я правильно помню, на несовершенстве человеческой природы держится ваш бизнес.

— Верно подмечено. Я и не спорю. Ха, смешно как раз то, что приносящий мне деньги аспект жизни, едва меня и не погубил, — добродушно ответил Голдберг, негромко посмеиваясь.

Вебер не стал смеяться. В этот самый момент его одолевала одна единственная мысль: здесь, на краю света происходят поистине невероятные в своей непостижимости вещи, но, кажется, до этого даже по-настоящему никому нет дела. Все в округе философствуют, закрывают глаза на чудовищные проступки, боятся какой-то мелочной чуши, словно не осознавая в полной мере насколько же плачевна их ситуация.

«Меня окружают безумцы», — подумал предсказатель, медленно удаляясь от все еще хохочущего Голдберга.

Глава 11. Что скрывается под маской?

Дорога влияла на путников благотворно, помогая отвлечься от не самых приятных воспоминаний. Вяло бредущая группа наконец выбралась из череды затененных предгорий и впервые за долгое время уже приевшиеся декорации скалистых склонов сменились травянистыми равнинами и ухоженными полями. Главной позитивной переменой стали солнечные лучи, простираясь на десятки километров вперед они освещали каждый квадратный сантиметр пути наемников теплым, столь непривычным для этой каменной пустоши светом. Тепло и яркие краски природы согревали тела и сердца путников. То и дело кто-то чихал, не без участия поднимавшейся от грунтовой дороги пыли и яркого солнечного света.

Хорошая новость состояла в том, что согласно ощущениям Барона и Вебера, скверное мистическое предчувствие, о котором ранее талдычил Голдберг, осталось где-то позади, вместе с брошенным в колодец демоническим браслетом. Плохая же новость была в том, что путники находились уже достаточно близко к самому опасному для них месту княжества, а видимых угроз при этом все еще не наблюдалось, что само по себе нагоняло параноидальные мысли. Благо, постоянная усталость умудрялась вытеснять и их.

Безлюдные пустоши остались позади: вся прилегающая к Ганое территория была испещрена фермерскими угодьями, как едва ли не единственное место во всем Помонте, пригодное для выращивания хоть чего-нибудь. От вытоптанной тропы по которой шли наемники и вплоть до порядком отдалившихся силуэтов гор, тянулись ровные ряды пестрых цветов. Там были рододендроны, невысокие маки, розоватая герань, оранжево-желтые (как пламя) купальницы и красивые голубые колокольчики, что едва возвышались над вспаханной землею. Несколько поодаль дозревали поля с разными злаками, преимущественно с многолетним овсом и ежой. В паре километров на запад проглядывались поляны, засаженные чем-то смутно напоминающим лен, — без ближайшего рассмотрения растения было не опознать.

Объемы выполненных работ, как и масштабы посадок, поражали воображение. После всей серости княжества, уголок упорядоченного буйства жизни казался чем-то сказочным. В воздухе витали приятные цветочные ароматы вперемешку с запахами чего-то пряного. Жадно поглощая глазами раскинувшиеся здесь виды, Вебер испытывал странное, довольно сложное для описания чувство. Эти места напоминали ему родину. Было бы здесь раза в два солнечней, так поля вполне могли бы сойти за знаменитые тангольские луга, разве только величественные горы выдавливали своим присутствием всякое сходство.

Как бы предсказатель ни сопротивлялся, его мысли непроизвольно возвращались к воспоминаниям о доме. Изнуренность последними событиями и долгой дорогой делала свое дело: мужчина клевал носом, то и дело проваливаясь в состояние близкое ко сну. Путаясь и расплываясь, его мысли как назло принимали тот самый злополучный вид, вид родной деревни Верго, жаркой, светлой и пахучей, местом что ему не доводилось видеть уже более пятнадцати лет. Встряхивая головой чтобы отогнать коварную дрему, предсказатель переставлял искусанные, стертые до мозолей ноги, с каждым шагом вздымая на буро-коричневой дороге небольшое облачко пыли.

Во времена своей юности, Веберу как-то довелось на себе испытать незабываемый опыт сна стоя. Учебный военный лагерь обычно не имел проблем с тем чтобы утомить бедных курсантов до полусмерти. Там то, во время принудительных нарядов, человеческий организм преподносил удивительные сюрпризы, погружая тело в состояние сна независимо от его положения в пространстве. Стоял ли утомленный бедолага по струнке, маршировал ли широким шагом, это уже не имело значения. До военной службы предсказателю не верилось, что идущий человек, чьи движения были хорошо отточены и скоординированы, может спать посреди этого самого процесса. Но Верго имел возможность убедится в истинности этой байки на собственной шкуре.

Спустя столько лет его организм вновь проворачивает этот трюк, погружая предсказателя в состояние схожее с трансом. Беспомощно озираясь, Вебер убедился, что не он один засыпает на ходу — по меньшей мере треть гвардейцев двигалась с подозрительно плотно прикрытыми глазами, словно щурясь.

Широко зевнув, Верго плеснул немного воды из фляги себе на ладонь, размазав жидкость по лицу. Импровизированное умывание ненадолго отогнало берущую над мужчиной верх сонливость.

Слипающимися глазами предсказатель выцепил выделяющийся на поле объект, нечто крайне похожее на человеческую фигуру. Вебер прищурился и приставил руку козырьком ко лбу, чтобы защитить глаза от непривычно яркого света. Принятые меры позволили ему разглядеть желанное: это была девушка, примерно метр семьдесят ростом, ее длинные светлые волосы свободно развевались на ветру, резвясь и переплетаясь в его потоках. Дама неподвижно стояла между рядами ярко-желтых маков, облаченная в просторное белое платье. Но стояла она на что-то опираясь. Остановившись и вглядевшись повнимательней, Верго смог разобрать таинственный, отблескивающий на солнечном свету предмет — это был невесть откуда тут взявшийся крупный якорь (такой обычно используют на среднего размера рыбацких судах).

— Опять ты… — промямлил предсказатель, убирая руку ото лба. — Я и так делаю что могу. Чего же ты от меня еще хочешь?

— Увидели кого? — поинтересовался подоспевший Голдберг, заприметив вставшего посреди тропы Верго.

— Нет, — задумчиво ответил Вебер, продолжая свой путь. — Просто кое-что вспомнил.

Предсказатель не хотел об этом говорить. Такие вещи он вообще не привык обсуждать с кем-либо. Разумеется, женскую особу, как и сам якорь, видел лишь он, далеко не первый раз, и, вероятно, не в последний. Но и послание предназначалось сугубо для него, нечего остальным о нем распространятся.

Со слов