Тэйлор замолчал и приготовился к самому худшему. К его удивлению, она отреагировала на его слова достаточно спокойно. Конечно, она вздрогнула и сжалась в комок, но при этом не было ни пинков под зад, ни размахивания кулаками. Она даже не отодвинулась от него в испуге, что было бы вполне естественно в данной ситуации, а просто напряженно молчала. Впрочем, он уже успел привыкнуть к ее молчанию. Это означало, что она думает, и это само по себе было хорошим признаком. Она действительно думала. Думала и вспоминала. Ей вспомнилась та сестра в парижской больнице, которая дала ей тогда таблетки и сказала, что они должны предотвратить нежелательную беременность. Другими словами, предотвратить появление на свет ребенка князя или по крайней мере избежать необходимости делать аборт. Линдсей тяжело вздохнула и закрыла глаза, стараясь как можно быстрее забыть о тех давних событиях. А сейчас… Сейчас она была желанной участницей любовного акта, и если у нее будет ребенок, то это будет ребенок Тэйлора. У нее даже внутри похолодело от этой мысли.

А Тэйлор в это время ждал от нее ответа.

— Я снова нахожусь в состоянии возбуждения и готов любить тебя до потери пульса, — решил сменить он тему разговора. — Ты хочешь заняться со мной любовью утром, когда уже достаточно светло и я смогу хорошо рассмотреть тебя во время оргазма? А ты, в свою очередь, получишь возможность понаблюдать за мной.

Услышав эти слова, она мелко задрожала, что, по его мнению, свидетельствовало только об одном — она снова жаждет любовных утех. Тэйлор повернулся и посмотрел на ее милое, доброе лицо. На нем не было косметики, но от этого оно не потеряло своей прелести. Напротив, именно сейчас оно показалось ему в высшей степени прекрасным. Ее волосы были распущены и свободно спадали на плечи целым каскадом высоко вздымающихся волн, а глаза сверкали такой изумительной синевой, что невозможно было спокойно смотреть в них. И при этом в них без труда угадывалось неистребимое желание. Да, скоро он сможет убедиться в том, что не ошибся. Тэйлор поцеловал ее в губы, а она слегка отпрянула от него, а потом снова прижалась к его груди. Он снова поцеловал ее, но на этот раз более глубоко и более страстно, осторожно просовывая язык между ее зубами. Линдсей приоткрыла губы и закрыла глаза, но потом вдруг встрепенулась, резво соскочила с кровати и бросилась прочь.

Тэйлору удалось сорвать с нее простыню, и он весело расхохотался, наблюдая за ее безуспешными попытками прикрыть свое обнаженное тело.

— Тебе нет никакой надобности убегать от меня, — бесцветным голосом промолвил он. — Ты просто должна сказать мне, что тебе не нравится, и все будет в полном порядке. У меня нет никаких дурных намерений, Линдсей. Я всегда стремился делать тебе только приятное.

Она уселась посреди спальни на огромном ковре, прикрывая себя лишь плотно сжатыми кулаками. При этом она часто дышала, а глаза были широко открыты. В этот момент Тэйлор подумал, что она выглядит обиженной и совершенно беззащитной. Нет, только не это. Все, что угодно, но только не это, для него это было просто невыносимо.

— Иди сюда, милая, — ласково предложил он. — Не бойся меня. Ты не хочешь заниматься любовью? Нет проблем. Прошлой ночью ты получила изрядную долю плотских наслаждений.

Он осторожно протянул к ней руку. Линдсей долго смотрела на нее, как бы соображая, что это такое. Она была сильной, мускулистой, покрытой темными волосами, а пальцы были длинными, как у музыканта. Это была прекрасная мужская рука, и она может причинить ей невыносимую боль, как случилось тогда, в Париже, когда обезумевший князь наотмашь хлестал ее по щекам. Линдсей громко зарыдала, вскочила на ноги и бросилась в ванную.

— Черт возьми, — сокрушенно произнес Тэйлор. — Ну и дела.

На этот раз он не опасался, что она снова попытается сбежать от него, так как хорошо видел дверь ванной. Да и ключ от двери спальни лежал где-то под кроватью. Укрывшись до подбородка одеялом, он молча лежал на кровати, уставившись в эту чертову дверь. Потом ему пришла в голову мысль, что нужно хоть как-то отвлечь ее.

— Линдсей? Надеюсь, ты слышишь меня в ванной? Я говорил тебе, что моя мать была оперной певицей? Да, она действительно была певицей и обладала превосходным сопрано. Ей приходилось петь даже с такими знаменитостями, как Беверли Силлз, Карло Панчи, и многими другими известными певцами. Она выступала под сценическим псевдонимом Изабелла Джиллиам. Ты когда-нибудь слышала о ней? Она умерла в начале восьмидесятых. Мой отец умер примерно в это же время. Погиб в авиакатастрофе над Аризоной. Он очень гордился своей женой, но самое интересное заключалось в том, что, по правде говоря, он ненавидел оперу. Правда, никогда виду не подавал, так как боялся обидеть мою мать. Я даже сейчас не могу понять, знала ли она о том, что он очень болезненно переносил все ее спектакли. Ты понимаешь, что я хочу этим сказать? Ты не хочешь мне что-нибудь сказать?

За дверью ванной установилась гробовая тишина. Затем он услышал, как снова зажурчала вода.

Ну что ж, хватит бессмысленных разговоров. Сколько можно лежать и надеяться на то, что она соблаговолит ответить ему? Тэйлор соскочил с кровати и, накинув на себя домашний халат, направился на кухню. Конечно, оттуда нельзя было видеть дверь ванной, поэтому он широко распахнул дверь спальни и прихватил с собой ключ. Там он отыскал в холодильнике несколько французских булочек, сунул их в микроволновую печь, а потом сделал себе кофе и стал весело насвистывать, поглядывая на дверь.

Когда Линдсей появилась на кухне примерно через полчаса, он сидел за разделочным столиком, допивая третью чашку кофе. Ее волосы уже почти полностью высохли, а одета она была с иголочки, причем в этой одежде казалась намного полнее.

— Кофе?

Линдсей молча кивнула, проскользнула мимо него и уселась за столик.

— Круассан с земляничным джемом без калорий?

— Нет, Тэйлор, спасибо.

Проходя мимо нее, он почувствовал запах чистого, тщательно вымытого тела, чего нельзя было сказать о нем. От него по-прежнему разило сексом и другими похотливыми запахами. Налив ей чашку кофе, он торжественно приподнял ее, как будто желая произнести тост, но она не заметила этого жеста, так как сидела, понуро опустив голову.

— Может быть, ты скажешь мне что-нибудь, Линдсей?

Молчание.

— Потрудись объяснить мне: куда ты собираешься сегодня утром? — более настойчивым тоном потребовал он. — Ты живешь здесь. Твоя другая квартира сейчас сдана посторонним людям. Куда, Линдсей?

Она подняла голову, и он отчетливо увидел, что она сама не знает, куда и зачем идет. Ее преследовала только одна навязчивая мысль — побыстрее сбежать от него. Это было весьма неприятное для него открытие. А если сказать точнее, то просто невыносимое.

— Линдсей, куда ты идешь?

— Я хотела пойти к своей подруге Гэйл.

— Нет, это неправда. Ты не собиралась к ней. Конечно, ты вспомнила бы о своей лучшей подруге через некоторое время, но только не сейчас. Не лги мне, черт возьми!