в скорости землянину, поэтому их странному тандему распад не грозил точно. Второй привал случился уже на равнине, и Шептун опять больше выпил, чем съел. Воспользовавшись паузой, Глеб предложил ему показать то место, где закопал останки…

Битый час Глеб тщетно искал каменный гребень с пирамидкой, что сам сложил у его основания. Даже если ветер смог разрушить памятный знак, оставленный землянином, то кучная россыпь камней однозначно свидетельствовала бы о месте захоронения чужака. Но ничего подобного не наблюдалось: однотипные гребни торчали из песка, как плавники дельфиньей стаи над водой. Уже не скрывая раздражения, Глеб наугад разворошил песок у нескольких каменных наростов. Успеха ему это не принесло, и теперь уже Шептун имел основание не доверять землянину. И два носителя разума замерли в немой – во всех смыслах этого слова – сцене.

Там их и накрыло шоу мерцающих треугольников номер два. Мир снова зазвенел невидимыми струнами, а их тела стали безотчетно подстраиваться под заданное кем-то извне колебание. Только если на Глеба эти волны оказывали парализующий эффект, Шептун же, напротив, стал всем телом и с широкой амплитудой раскачиваться из стороны в сторону. Несмотря на ступор, землянин даже смог испугаться, что его шерстяной спутник ненароком разобьет себе голову о каменный козырек. Но в этот момент все погрузилось во мрак, переливающийся мириадами треугольных осколков.

Сапожники без сапог

Глеб разминал пальцы рук, костяшки которых успели побелеть. Оказывается, он все это время стоял со сжатыми кулаками. Рядом на песке ничком лежал Шептун, который, похоже, потерял сознание.

Землянин нагнулся, переложил Шептуна на спину и, придерживая круглую голову инопланетянина, осторожно влил ему в ротовую щель немного воды из фляжки. В ответ раздалось булькающее шипение, и спустя какое-то время его спутник пришел в себя. Шептун сел на свои подогнутые ножки и уставился бельмами на Глеба. В эти жуткие гляделки они поиграли примерно с минуту, потом Шептун встал и совершенно по-человечески махнул рукой землянину, приглашая того следовать за собой. Глеб повиновался, он испытывал иррациональное чувство вины…

Перед ними лежала знакомая сумеречная полоса. Конечно, Глеб с самого начала путешествия предполагал, что когда-нибудь вернется в пункт «А», но возвращаться так рано и с нулевыми результатами в его планы не входило определенно! Впрочем, сохранялась надежда, что Шептун проведет землянина в корабль-ромб, а там уж Глеб попробует извлечь для себя что-то полезное.

Шептун по-прежнему шел ведущим, а Глеб чуть позади. По сумеркам они отмахали уже прилично, но ничего даже близко напоминавшего очертания «ромба» им на пути так и не встретилось. Растущая тревога стала наполнять душу Глеба. По его ощущениям, где-то рядом должен был стоять на приколе и родной шлюп, но эти две космические посудины словно сговорились и спрятались, дабы разыграть своих хозяев.

Шерстяной спутник тоже пребывал в растерянности: он часто вертел головой по сторонам, подолгу всматриваясь в сумеречную дымку. Наконец путники почти синхронно остановились, так как дальше простиралась уже непроглядная темень ночного полушария планеты.

Теперь роль ведомого перешла к Шептуну. Глеб жестами объяснил тому план действий: отмотать пару сотен шагов обратно и сначала прочесать сумеречный сектор, что находится по правую руку. Если этот рейд плодов не принесет, то разворот на сто восемьдесят градусов и отработка в противоположном направлении. Разделяться землянин благоразумно не рискнул: потерять друг друга в темноте было делом пустяковым…

Это брожение впотьмах оказалось весьма нелегким занятием. От постоянного напряжения у Глеба болели глаза, а еще в них стояли фантомные пятна, что время от времени играли с землянином злую шутку. Бельма Шептуна к полумраку были приспособлены куда лучше, вот только проку в поисках от этого тоже не добавилось. Увы, и глебовский шлюп, и ромбовидный корабль бесследно пропали!

Глеб, уже на правах главного, объявил привал и перекус. Он не смог нормально разогреть пищевой бокс на горелке: та маякнула прощальным лепестком пламени и погасла. Пришлось есть холодное. Шептун же от еды снова отказался, предпочтя последней воду.

Жуя, землянин поймал себя на мысли, что все возвращается на круги своя. Опять он сидел в сумеречной полосе, только уже без костра и не в полном одиночестве. Все происходило как после развилки в древней сказке: Глеб потерял коня, то есть шлюп, но зато приобрел друга-инопланетянина. Впрочем, друга ли? Кто сейчас разберет? Но в этом абсурдном, нелепом и необъяснимом мире им придется теперь держаться вместе, хотя бы для того, чтоб поодиночке не сойти с ума. Да, пески пожрали их корабли, и им, двум пришельцам с разных планет, здесь уготована та же участь. Но пока разум и силы не оставили тело, Глеб решился бороться, даже если в этой борьбе просматривалось мало смысла!

– Ну, брат, теперь у меня тоже ничего нет, – зачем-то произнес вслух Глеб, обращаясь к Шептуну и поддерживая слова жестикуляцией. – Надо нам выходить на свет. Наши корабли исчезли. Больше ловить в этих потемках нечего.

Шептун в ответ промолчал. Лишь средним пальцем правой руки он указал на пояс Глеба – на то место, где висел пистолет.

«Зачем это тебе? – насторожился землянин и тут же сам себе ответил в догадке: – Застрелиться хочешь?.. Нет, брат, погоди! Это мы с тобой всегда успеем сделать. Нам еще борт с Земли дождаться надо… Не переживай, тебя как родного у нас примут. А мне же за тебя два внеочередных дадут и, может быть, зачислят на новенький транспортник».

На самом же деле, Глеб меньше всего сейчас думал о новых нашивках и суперсовременных кораблях, просто в ситуациях тяжелых и критических люди почему-то часто прибегают к приземленным образам и понятиям. И эта в общем-то примитивная психологическая установка – «я жду спасения и награды» – Глеба немного успокоила. «Надо будет только перед сном заряды из пистолета достать. От греха подальше!» – решил землянин.

Тайна Шептуна

Когда они вернулись на дневную сторону, Шептуна буквально прорвало: он долго рисовал на песке какие-то картинки, значки и пиктограммы. Особенно часто в этой «художественной галерее» повторялось изображение большого гуманоида с откинутой в сторону неестественно длинной рукой, а под этой самой рукой был пририсован такой же человечек, только маленький. Закончив с рисованием на песке, Шептун пригласил Глеба к первой своей картинке и начал жестикулировать…

Нужно признать, что Глеба с момента их первой встречи в пещере смущало отсутствие у Шептуна выраженных половых признаков. Методичка Космофлота вообще рекомендовала таких деликатных тем по возможности избегать, особенно на начальных стадиях контакта. Хотя если задуматься, то для любого разума вопрос самовоспроизводства является первостепенно важным, и стесняться тут