Западная пропаганда изображала действия советских войск в Афганистане беспрецедентно зверскими. Но и во Вьетнаме армия занималась произвольным уничтожением деревень, посевов, скота и населения. Опираясь на огневую мощь, обе армии пытались разбить безжалостного и неуловимого врага, но их современные системы вооружений так и не нашли достойной цели. Советскую армию в Афганистане обвиняли в применении химического оружия, но потом эти обвинения стихли. Американцы применяли токсичный «агент оранж» для уничтожения полей и лесов. При этом погибло или стало инвалидами множество вьетнамцев. Русские повсеместно прибегали к авиабомбардировкам, но не в таком масштабе, как американцы в Северном Вьетнаме. Американцы сбросили на Лаос больше бомб, чем американские и британские ВВС на Германию во время Второй мировой[66].

Обе войны продолжались девять лет. Однако война во Вьетнаме достигла куда большего размаха, чем война в Афганистане. Через Вьетнам прошло 2,5 миллиона американских служащих (почти впятеро больше, чем советских солдат через Афганистан). Во Вьетнаме погибло почти вчетверо больше американских солдат, чем советских в Афганистане. Вьетнамцев, согласно разным оценкам, погибло гораздо больше, чем афганцев: в 1,5-6 раз[67]. Боевые действия во Вьетнаме, как и в Афганистане, сопровождались чудовищной гражданской войной, в которой тоже погибло множество людей.

Подобные подсчеты, впрочем, не слишком плодотворны. Способы ведения этих войн не слишком отличаются. Но между ними все-таки было одно фундаментальное различие — его отметил Збигнев Бжезинский в рекомендациях, которые сформулировал для президента Картера на следующий день после советского вторжения. Правительство в Ханое, победившее во вьетнамской войне, было слаженной, целеустремленной, безжалостной и эффективной силой. Оно заплатило огромную цену за то, чтобы навязать своему народу порядок, и за следующие тридцать лет Вьетнам стал более открытой миру и преуспевающей страной. Моджахеды никогда не отличались таким уровнем слаженности и дисциплины, и взятие ими Кабула стало лишь прелюдией к десятилетиям войны и интервенции. Поэтому возместить физические, моральные и политические потери, причиненные коммунистическим режимом и советским вторжением, оказалось практически невозможно. Вьетнамцы смогли воспользоваться плодами своей победы, афганцы — нет.

* * *

Возможно, именно из-за этих ужасов последующих лет афганцы, кажется, не затаили особой злобы на русских. Леонид Шебаршин вернулся в Герат всего через девять месяцев после ухода 40-й армии, ожидая встретить страх и ненависть. Все не так, поведали ему афганские собеседники: пока идут бои, ты испытываешь массу эмоций, но когда война кончается, неизбежно забываешь плохое. В 2003 году, когда в Афганистан вернулся журналист Владимир Снегирев, местные уже начали сравнивать русских с новыми захватчиками, пришедшими в 2001 году, и сравнение было не в пользу последних: «Удивительно, но напрочь забыты наши ковровые бомбардировки, минные поля, “зачистки”, мародерство, грабежи, словом, все то, что, увы, сопутствовало пребыванию “ограниченного воинского контингента”».

Вскоре после этого российские ветераны начали возвращаться в места, где воевали двадцать лет назад, в качестве туристов. В помощь им предприимчивый Сергей Жаров открыл веб-сайт «Русские вернулись», где дает согражданам советы о том, как добраться до Афганистана, получить визу, куда ходить и чего избегать. Игорь Ямщиков с другом отправился в Кабул в 2006 году и проехал по шоссе до Джелалабада, снимая на видео посты, где они служили в 1981-1982 годах. Потом он опубликовал записи на «Ю-Тьюбе». Андрей Кузнецов и двое его товарищей из 345-го гвардейского отдельного парашютно-десантного полка тоже побывали в Кабуле в 2006 году. За сто долларов они наняли такси, доехали из Баграма до перевала Саланг и установили там мемориальную плиту. Вернувшись домой, они рассказали эту историю в интернете.

Весной 2009 года Дмитрий Федоров, бывший старший сержант 860-го отдельного мотострелкового полка, вернувшись в Афганистан через Ош и Ишкашим, по горным дорогам Бадахшана добрался до Бахарака и Файзабада. По этому же маршруту шел его полк почти тридцать лет назад. За это время многое изменилось. Вместо троп, по которым полк пробирался с таким трудом, появились приличные дороги. Файзабад теперь занимал территорию почти втрое большую и мог похвастаться нормальной гостиницей (она принадлежала бывшему командиру моджахедов Базиру). На нескольких километрах, прежде разделявших город и базу полка, выросли пригороды. Саму базу было уже не узнать. Голая земля, на которой солдаты тщетно пытались вырастить деревья, превратилась в цветущий оазис: сады и дома, окруженные ливанскими кедрами. Федоров и его коллеги побеседовали с людьми, сражавшимися против них, а тем, кто вел бои на стороне правительства — сотрудникам ХАД и Царандоя, — вручили грамоты в честь двадцатилетия вывода советских войск. Но, по словам Федорова, кое-что не изменилось: центральное правительство контролировало этот район не в большей степени, чем при Советах. Главными в Файзабаде и в окрестностях города, как и прежде, были Базир и прочие местные властители.

Афганцы рассказывали эти истории не только русским, которым они, возможно, хотели польстить, но и другим гостям. Когда я, гражданин одного из иностранных государств, которое ведет в Афганистане войну, побывал там в сентябре 2008 года, почти все афганцы рассказывали, что при русских было лучше. Русские были не столь высокомерны, как американцы. Последние совсем не интересовались Афганистаном. Американцы своей замысловатой техникой, устрашающей нательной броней и непроницаемыми стеклами «Рэй-Бэн» напоминали марсиан и лишь изредка показывались из-за высоких стен, за которыми отсиживались. Русские, рассказывали мне, строили хоть какие-то предприятия, тогда как большая часть международной помощи теперь исчезала не в тех карманах. В советское время у каждого была работа, теперь же становилось все хуже.

Последний коммунистический президент Афганистана Наджибулла оказался, по словам афганцев, одним из лучших правителей страны в современный период: по популярности он опередил Дауда и мог сравниться с Захир-шахом. По всему Кабулу продавались видеозаписи выступлений Наджибуллы, в которых он предупреждал — как оказалось, справедливо, — что если его свергнут, начнется гражданская война. Люди втайне относились с презрением к президенту Карзаю, которого считали иностранной марионеткой. Шер Ахмад Мала-дани, командир моджахедов в Герате, девять лет сражавшийся с коммунистами и русскими, а после с «Талибаном», рассказал мне, что если бы власть в 1979 году досталась не Кармалю, а Наджибулле, страна не была бы теперь в таком жутком состоянии. Маладани тоже предпочитал русских: они были сильными и храбрыми, сражались как мужчины и поднимали оружие только против вооруженного врага. Они никогда не убивали женщин и детей. А американцы слишком боятся сражаться на земле и бомбят все без разбору.