И с этими словами он левой рукой сорвал капюшон с головыошеломленной монашки. Какое-то время стояло оторопелое молчание. Потомд’Артаньян подхватил:

– В самом деле, красотка великолепна! Особенно пленяетэта ее обширная сверкающая лысина!

– А уж борода до чего хороша! – рассмеявшись,сказал де Вард. – Ничто так не украшает скромную служительницу божию, какгустая, нечесаная борода!

Даже Рошфор, особенно сумрачный с утра, не удержался отулыбки.

Их пленница оказалась вовсе не женщиной, а мужчиной летсорока, с блестящей лысиной и косматой бородой, довольно давно содержавшейся вбеспорядке. Он молчал, настороженно бросая по сторонам испуганные взгляды.

– Какова красоточка? – ухмылялся Каюзак. –Я-то сразу почувствовал бородищу, как только зажал рот этой мнимой монашке!Слышал я, что рождается иногда такое вот чудо природы, женщина с бородой,самолично видел такую на ярмарке в Руане, но я уверенности ради проверил его сдругого конца, и то, что там нащупал, на женскую принадлежность вовсе непохоже. Разрази меня гром, это доподлинный мужчина! Вот только какого черта оннапялил одежду монашки, и что он вообще делает в женском монастыре? Будь емулет на двадцать поменьше, можно было бы подозревать романтическую интригу, ноон что-то не похож на хитроумного влюбленного! Эй ты, прах тебя побери! –и он встряхнул пленника так, что у того громко лязгнули зубы. – Что ты тутделаешь, прохвост? Только не пытайся меня уверить, что тебя зовут сестраЖюстина и ты посвятила себя господу…

Пленник молчал, затравленно глядя из-под густых бровей.

– Черт возьми, некогда разводить с нимцеремонии! – воскликнул д’Артаньян.

– Ваша правда, – сказал Рошфор. – Каюзак,поставьте его на грешную землю, но покрепче держите за шиворот, чтобы невздумал сбежать. Вот так, благодарю… – Он вынул из ножен кинжал и приложилострие к морщинистой шее пленника. – Милейший, у нас нет времени разводитьцеремонии. Мы – люди решительные и прибыли сюда по делу, не терпящемуотлагательств. Оно не вас касается, так что не дрожите, как заяц. Если ответитена вопросы и будете нам помогать, мы о вас забудем, как только добьемся своего…

– Сударь, я ничего не знаю…

Рошфор сделал легкое движение, и остро отточенное лезвиечуть прорезало кожу, на которой выступили крупные капельки крови.

– Остановитесь, я все скажу! – в панике воскликнулпленный.

– Вот и прекрасно. Только извольте говорить потише. Ктовы такой? Ну? Или мне продолжать?

– Николя Бриссон, из Парижа… Скромный печатник…

– Так-так-так… – сказал Рошфор. – Что-тотакое припоминаю… Это не в вашем ли заведении, господин скромный печатник,мастерились кое-какие памфлеты, оскорбительные для церкви и ее служителей?

– Поверьте, я тут ни при чем! Мне просто хорошоплатили…

– Ну да, примерно так мне и говорили, – кивнулРошфор. – Но королевские законы не признают такие тонкости смягчающимобстоятельством, и вам стало жарковато в Париже, вы куда-то пропали… И вот гдевсплыли, оказывается, мэтр Бриссон, подручный изящной словесности… Помнится,вас приговорили заочно. А вы прекрасно проводите время в компании святыхкрасоток…

– Нашли красоток! – фыркнул пленник, пытаясьулыбнуться с опаской. – Клянусь богом, тут не найдешь ни одной, способнойпрельстить даже утомленного долгим воздержанием мужчину. Стары и страшны, каксмертный грех, все поголовно. Одна аббатиса еще ничего, но она предпочитаетблудничать с какой-то красоткой из Парижа, которая в обмен на постельные услугивертит ею, как хочет, распоряжается в монастыре, как у себя дома, постояннопроворачивает какие-то делишки… Вот и сейчас…

Он спохватился и умолк.

– Мэтр Бриссон, – сказал Рошфорбесстрастно. – У вас есть два пути. Если вы нам поможете, я о вас забудунавсегда. Если нет – мы прихватим в Париж и вас, а уж там вы до конца жизнибудете обеспечены крышей над головой и кровом за счет казны. Хотя, долженсознаться, ни то, ни другое особой роскошью отличаться не будет… Итак? Вы некакой-то там разбойник, вы человек грамотный, причастный к высокой литературе,пусть и в качестве печатника, значит, должны обладать развитым воображением…Неужели вас привлекает Бастилия?

– Упаси господи! – с искренним ужасом воскликнулБриссон.

– Тогда развязывайте язык.

– А вы… вы правда…

– Слово дворянина. Как зовут эту верную подругуаббатисы?

– Катарина.

– Опишите ее.

– Ей лет двадцать пять – двадцать шесть, темноволосая,глаза голубые, носик слегка вздернутый… Очень красивая…

– Обратите внимание, д’Артаньян, – сказал Рошфорглухо. – Ее отчего-то привлекают только те имена, что начинаются на букву«К». Камилла, Констанция, Катарина… Впрочем, это неважно… Итак, она сейчас вмонастыре?

– Да, сударь. Она приехала вчера ночью с тремяспутниками, все четверо были одеты мушкетерами короля… Их поместили на ночлег взападном крыле…

– Это мужчин-то? – усмехнулся Рошфор.

– Ах, сударь! – проникновенно сказал беглыйпечатник. – Эти старые стервы за деньги дадут приют и самому Вельзевулу,если он вздумает остановиться тут на ночлег. Не будь у меня денежек, черта сдва они бы меня прятали… Я тут разного народу насмотрелся – гугеноты, беглыепреступники, вовсе уж непонятный народ, от которого лучше держаться подальше…Но сейчас в монастыре нет никого постороннего – только Катарина со своимиспутниками, я и та девушка, которую привезли вчера под вечер…

– Как она выглядит? – спросил Рошфор невозмутимо,отстранив одной рукой подавшегося к ним д’Артаньяна.

– Золотоволосая и голубоглазая, очень красивая… Еедержат взаперти, я не стал выяснять, почему – не в моем положении соваться слишними вопросами. Аббатиса, как ее увидела, не утерпела и попыталась тут жесклонить к своим забавам, только та девушка прошлась ей по физиономии всемидесятью пальчиками, и она теперь ходит поцарапанная, злая, как три ведьмы… Ачаса через два прискакала Катарина и долго кричала на аббатису… Приказалаодному из своих спутников стеречь дверь, хоть она и заперта снаружи… И опятьругала аббатису на чем свет стоит за то, что лезет не в свои дела с глупыми забавами…

– И аббатиса смиренно терпела выволочку? – хмыкнулРошфор.

– Она в руках Катарины, словно воск… Девушку сторожат,как зеницу ока, я так понял, она Катарине чертовски нужна…

– Когда они собираются уезжать, не знаете?

– Да вроде бы ждут кого-то, он должен был приехать толи вчера, то ли сегодня, но задержался где-то…

– Значит, кроме этой троицы, в монастыре нет никого,способного оказать вооруженное сопротивление?

– Никого. Только эти старые мегеры с их когтями, чтобудут почище любой алебарды…